Год Крысы. Видунья

— Погоня тоже, — саркастически напомнил Альк. — Кстати, откуда она возьмется-то? Берек ни с кем, кроме племянника, поговорить не успел.

— Ну мало ли, — смутился вор. — Может… может, ее Сурок за Рыской выслал!

— Ой!

— Не пугай девку! — Крыс сердито заелозил под Рыскиной рукой, в испуге прижатой к груди. — Никто за ней через всю страну не помчится.

— Но ты же сам говорил…

В просвете между деревьями показалась телега. Ее действительно тянули четыре вола, и, судя по труду, с которым они переставляли копыта, в мешках на возу лежала соль.

— В любом случае — мы ее пропускаем, — торжествующе заметил Жар.

— Слушай, чернуля, тебе действительно хочется делиться с этим жульем златами? Пусть уматывает вместе со своей погоней, а мы спокойно доберемся до Шахт.

— Действительно, — отрезала Рыска. — И давайте уже поедем хоть куда-нибудь, а то как бы снова здесь не заночевать!

* * *

— Направо, — привычно скомандовал Альк.

Тропа напоминала нитку, выдернутую из полотна дороги, измятую и тонкую. Если б не крыс, на нее б даже не обратили внимания.

— Вот еще, — заупрямился Жар. — Доедем хотя бы до нормального перекрестка.

— На нем же тебя и повесят другим татям в назидание.

— Ты что, все стежки в Ринтаре знаешь? — удивилась Рыска.

— Вот еще. Я знаю, куда мне надо, а остальное — дело дара.

— Так ты действительно путник?

— Видун, — хмуро поправил Альк.

— А какая разница? — В веске говорили и так, и эдак, «видун» считалось более просторечным и даже чуток оскорбительным — в лицо путника так никогда не называли.

— Сама не догадываешься? Видун видит, а путник ходит. Сворачивай давай, пока никого нет.

— Как он ее вообще заметил? — проворчал Жар, направляя корову вслед за Рыскиной. И, снова поравнявшись с подругой, возмущенно ахнул: — Вот паразит!

Рыска опустила глаза и обнаружила, что Альк с удобством любуется окрестностями через прогрызенную в платье дыру. Снаружи казалось, будто он выглядывает у девушки из живота.

— Ты что наделал?! — Рыска схватилась за ткань. На расправленном дырка оказалась вдвое больше, с измочаленными краями — такое уже не заштопаешь, заплату на полживота класть надо.

— Этой ветоши все равно давно пора на помойку.

— Но другого платья у меня нет!

— А то, из беленого полотна?

— Оно подвенечное!

— Ты б еще саван с собой таскала.

— Зачем?!

— А подвенечное зачем?

— Так ведь до свадьбы куда ближе!

— Ты уверена?

От такого заявленьица Рыска потеряла дар речи. Пальцы у нее разжались, и крыс снова высунул морду в «окошко».

— Если ты и по веске в этом мешке расхаживала, то понятно, почему подвенечное до сих пор не пригодилось. Неужели ты, ворюга, не мог украсть для своей подружки что-нибудь поприличнее? Титьки-то у нее ничего, да только покуда товар на прилавок не выложишь — не продашь!

Рыску бросило в жар. До нее внезапно дошло, что Альк не просто человек, а еще и мужчина, который сейчас бесстыдно пялится на ее грудь. Причем вытряхивать его оттуда поздно: все, что мог, уже увидел.

— Кончай зубы заговаривать, — обозлился друг. — Давай рассказывай, почему тебя в крысу запихнули!

— Два путника — полпутника. — Крыс вильнул хвостом, и Рыска поежилась от щекотки.

— Это ты к чему?

— Охотиться на удачу можно только в одиночку, иначе она улетит без оглядки, как вспугнутая птица. В присутствии других путников наш дар резко уменьшается.

— А я — то все думал — почему путники отрядами не ездят? — присвистнул Жар. — Казалось бы — какая силища! Одну сотню против всей саврянской рати выставить можно.

Альк презрительно фыркнул:

— Думаешь, Пристани есть только в Ринтаре, а такая светлая идея еще никому не приходила в голову? Будь путники настолько судьбоносны, на тронах только они бы и сидели.