Год любви

Похороны закончились. Люди по двое, по трое отходили от могилы и направлялись по мощеной дорожке к воротам кладбища. Теперь у крыльца стояли лорд и леди Монткалм, которые нашли в себе силы принимать соболезнования. Мимо прошла Роза Поул. Глаза у нее были уже сухими, а на лице, покрывшемся красными пятнами, читался горделивый вызов. Джерри шел рядом, по-прежнему обливаясь пьяными слезами. Дарси сказал им что-то ласковое, но когда они поравнялись с леди Монткалм, она метнула на Розу взгляд, преисполненный такой жгучей ненависти, что толстуха понурилась и молча прошла мимо.

Однако Элен была так поглощена другими мыслями, что даже не задумалась, в чем тут причина. Мужчины, которые несли гроб, отошли от могилы последними. Она неподвижно замерла, когда они проходили мимо нее. Том снова смотрел прямо перед собой, его лицо было опустошенным. Он прошел, не сказав ни слова, даже не посмотрев на Элен, и она поняла, что ничего иного и не ожидала. Им было нечего сказать друг другу, и они не желали притворяться, чтобы не причинять один другому лишней боли.

Элен оцепенело, терпеливо наблюдала за тем, как Дарси расхаживает взад и вперед. Он, похоже, нашел для всех нужные слова и нужные жесты. Он наконец-то стал самим собой, словно гибель Оливера избавила его от страха, который вечно сковывал каждое его движение.

«Как бы мне хотелось полюбить его! Как бы мне хотелось…» Дарси обнял мать за плечи и повел ее к траурно черному «роллс-ройсу». Садясь в машину, леди Монткалм дотронулась бледной рукой до его щеки, и он поцеловал ее пальцы.

Машины, тихонько урча, поехали по деревне. Они увозили людей подальше от этого мрачного места, туда, где можно будет расстегнуть тугой воротничок и пуговицы, облегченно вздохнуть и снова заняться своими делами.

Дарси вернулся по тропинке к поджидавшей его Элен. Они были единственными, кто остался на церковном кладбище, если не считать церковного сторожа и его сына, которые нагнулись, орудуя лопатами над темной, сырой землей. От цветов, которые грудами лежали на могиле, исходил очень сильный, опьяняющий запах.

Дарси резко отвернулся.

– Давай обойдем церковь с другой стороны, – предложил он, и Элен впервые почувствовала, что голос его вот-вот может сорваться.

Они пошли рядом, неподстриженная трава щекотала их ноги. На северной стороне, где церковь отбрасывала густую тень, было прохладнее. Могильные плиты были здесь очень древними, надгробные памятники еле-еле держались на вросших в землю, покрытых желтым лишайником камнях. За оградой, сложенной из камней без раствора, простирались пастбища, на фоне темных тисовых деревьев выделялся большой господский дом.

– Давай посидим на стене. Я сидел тут часами, когда был маленьким.

Дарси подвел ее к ограде, и они сели на плоские камни, повернувшись спиной к церковному двору. Впереди, нежась в ленивых лучах солнца, лежали земли Мера.

Элен прислушалась к деревенской тишине, которая на поверку оказывалась постоянно нарушаемой жужжанием насекомых, шелестом травы и листьев.

Дарси сказал:

– Ничего у нас не получится, да? Где-то сзади звонко запел черный дрозд.

– Мне так хотелось, чтобы получилось, – прошептала Элен.

Птица продолжала петь, извергая целый фонтан ликующих трелей.

Элен повернулась к Дарси, ее взгляд скользнул по его открытому лицу, такому же знакомому и дорогому, как и раньше.

– Прости меня, – от всего сердца сказала Элен.

– Мне не за что тебя прощать. Я давно должен был найти в себе мужество и признать это. Странно, не правда ли, что гибель Оливера наконец помогла мне обрести мужество?

– Мне кажется, я это понимаю, – сказала Элен. Дарси поднял голову и, к ее удивлению, рассмеялся своим прежним, сдавленным смешком.

– Ты всегда это ненавидела, да? Кроваво-красный рубин сверкал в своем бриллиантовом гнездышке.

– Я бы никогда не стала настоящей виконтессой. Но какая-нибудь другая женщина обязательно станет.

Элен сняла с пальца тяжелое кольцо и отдала его Дарси. Он, не глядя, положил его в карман. Взгляд его не отрывался от лугов и от простого серого фасада особняка.

– Я надеюсь. Мне это нужно.

– Я уверена, что так будет, – пообещала ему Элен. – Но я не могла ею стать.

– Да. Я был неправ, пытаясь убедить нас обоих в обратном.

Они еще немножко посидели, любуясь видом.

«Эти поля и камни, и многовековые традиции, уходящие корнями в прошлое и в будущее, не имеют теперь ко мне никакого отношения», – сказала себе Элен.

И тут же у нее с плеч упал тяжкий груз. Рука, лежавшая на колене, вдруг показалась невесомой.

Элен захотелось кое-что сказать Дарси, это была правда, и ей казалось, что ему жизненно важно знать об этом.

– Я люблю тебя, – сказала она, не сомневаясь в том, что он ее поймет.

Он улыбнулся в ответ.

– И я люблю тебя. И всегда буду любить. Дарси встал и протянул ей руки, чтобы снять ее с невысокой стены. Им больше нечего было добавить. Элен почувствовала, что прежняя, спокойная близость, когда-то существовавшая между ними, возвращается вновь, и теперь она никуда уже не исчезнет.