Год любви

Выбежав на улицу, где рано стемнело и теперь стояли унылые сумерки, Элен почувствовала, что за ней кто-то бежит. У нее мелькнула дикая надежда, что это Оливер, что он сейчас ей все объяснит и все будет по-старому, но тут же чья-то другая рука схватила ее за плечо и повернула к себе. Это оказался Том.

– Подождите, – сказал он.

Его лицо еще больше потемнело, в нем читалась злоба, губы сжались в тонкую ниточку. Он быстро поглядел по сторонам и завел ее за угол здания, где они были скрыты от посторонних глаз. Прислонившись к стене, Элен почувствовала под руками известку и мелкий мох, кое-где покрывавший здание.

– У вас ужасный вид, – сказал ей Том. – Не уходите и… не делайте глупостей, о'кей? Я тоже это видел. Мы оба шпионили и получили по заслугам. Ладно… Забудьте об этом.

Элен пыталась сосредоточиться на том, что он говорит. Что он делает, зачем вмешивается в это?

– Я не глупая, – машинально ответила она.

Затем ее вдруг пронзила мысль, что Том, вероятно, испытывает по отношению к Пэнси те же самые чувства, что она по отношению к Оливеру. Ну конечно же, Том любит ее! Даже этот умный, независимый человек не устоял перед ней. Должно быть, увиденное причинило ему такую же боль, как и ей.

На мгновение в душе Элен пробудилась симпатия, она невольно потянулась к Тому. Он уже не был сердитым. Глаза его смотрели непроницаемо в вечернем полумраке, но лицо расслабилось, и у губ залегли ироничные складки. Элен подумала:

«Наверное, он находит забавным, что мы оба оказались тут лишними… Какой же он хладнокровный! И при этом великодушный, ему небезразлично, что с ней станется… Том Харт может стать очень надежным другом», – вспомнила Элен.

И почувствовала, что ей никогда в жизни не нужен был друг так, как теперь. Том стоял между ней и унылой улицей, и его грудь казалась надежным прибежищем…

Но потом Элен съежилась. Никакое это не прибежище. От его сочувствия и понимания ей все равно нет никакого проку, ведь он влюблен в Пэнси. А значит, как и Оливер, принадлежит ей. И это отгородило Тома от Элен, словно стальной стеной.

Перед глазами снова всплывала сцена, увиденная в репетиционном зале: податливое тело Пэнси изогнуто дугой, а Оливер прижимает его к себе.

Никто не сможет прогнать это видение! Ей хотелось только остаться одной и оказаться далеко, как можно дальше отсюда…

– Пойдемте ко мне домой, – ласково предложил Том. – Сделаем что-нибудь типично английское… например, выпьем чаю. А затем, может быть, и по рюмке бурбона. Если разобраться, все это очень даже смешно.

Элен покачала головой. Его насмешливость и даже доброта неожиданно начали ее раздражать. Она собрала все свои силы и шагнула мимо Тома, решительно глядя поверх его плеча.

– Нет, лучше я буду одна. Я не хочу чаю, не хочу бурбона.

Подступившие к горлу рыдания мешали ей говорить, и ее голос прозвучал резче, чем она хотела. Том немедленно уступил ей дорогу, и она побрела прочь.

Полуулыбка, с которой Том глядел на Элен, исчезла. Когда она ушла, он поднял с земли камешек и с силой бросил его, угодив в угол стены. Камешек уныло звякнул и укатился в кучу опавших листьев.

По дороге домой она старалась совершать как можно меньше движений, словно боялась расплескать свое горе на виду у прохожих.

Наконец Элен добралась до дому. Там никого не было, и стояла мертвая тишина. Поднимаясь по лестнице, она принялась считать ступеньки, пытаясь вытеснить все остальные мысли. И только открыв дверь в свою комнату, а потом заперев ее за собой, Элен почувствовала себя в безопасности.

Она рухнула на кровать и почти радостно дала волю слезам. Элен редко плакала, но сейчас она не сдерживалась. Она рыдала не только из-за Оливера… Нет, она вообще оплакивала свою жизнь. В ее голове проносились несвязанные между собой образы и обрывки фраз. Внезапно перед ней предстало лицо Оливера, освещенное пламенем камина, горевшего тогда в домике, неподалеку от Монткалмского замка. Он был тогда такой красивый и ласковый! Элен вспомнила, как ее охватил восторг от быстрой езды в его «ягуаре» и ощутила вкус шампанского во рту.

Со мной никогда ничего подобного не случалось. И никогда не случится!

Она до сих пор была взволнована тем, что видела его так близко.

Я же от него ничего не требовала!

Но она была недостаточно шикарной, чтобы надолго удержать его возле себя.

Разве это было возможно после того, как он увидел Пэнси?

И опять…

Это несправедливо!

Лежа одна в темноте, Элен плакала так, словно она больше никогда не утешится. Но потом слезы иссякли. Все так же лежа на кровати, съежившись и окоченев, Элен невидящим взором уставилась в потолок и заставила себя задуматься.

Она знала, что сама, добровольно пошла на эти муки. Ей вспомнилось, как она говорила себе: «Мне все равно, что случится. Я хочу его – все! Сейчас!» И как она замирала от восторга при этих мыслях.

Что ж, вот и случилось, вот и случилось…

Теперь Элен было понятно, что с самого начала, едва лишь Пэнси явилась на просмотр, ничего уже нельзя было избежать. Тут можно было удивляться только тому, что сцена, которую наблюдала Элен, не разыгралась гораздо раньше.