Год людоеда. Игры олигархов

Рамиз с завистью посмотрел на торговцев, расположившихся на мосту вблизи Конюшенной площади. Здесь были выставлены сувениры, картины, меха, возле которых с беспечными лицами выхаживали иностранцы. Здесь пахло СКВ! Да, был бы это его участок, он бы тут еще то лаве имел! Ну ничего, осталось уже немного, — скоро выборы, скоро его удача попрет, как брага из лопнувшей бутыли!

«Не слишком ли много Игорь Кумиров от меня хочет и не слишком ли много он мне теперь должен? — думал Рамиз Шалманбеков, заходя в парадную, в которой жила Ангелина Германовна. — Он меня самого потом под откос не пустит? От этого маньяка можно чего угодно ожидать! Да он точно ненормальный! Сколько он еще будет убивать? И главное, все чужими руками! А что будет, когда он к власти придет? Вот тут-то и начнется! Неужели люди не видят, не понимают, за кого они голосуют? Или им необходимы такие губернаторы и президенты, чтобы они их самих, как мух навозных, истребляли? Что это — закон такой или всеобщее помутнение мозгов? А от чего зависит — от Луны или от Солнца? Вот сколько загадок!»

— Здравствуй, милый! — Ангелина приняла гостя в свои цепкие объятия и коротко укололась своей нежной щекой о его неизбежную щетину. — Ты чего с таким баулом, из дому ушел? Можешь у меня пожить, — я теперь совсем одна!

— Да нет, Ангел, мне по работе кое-что надо отнести. Ты как спала? Когда похороны? — Капитан поставил на пол в прихожей свою объемную черную сумку и начал раздеваться. — Проблем нет?

— Спасибо, с этим все нормально. Мы с Кумиром решили в один день со всеми проститься: и с его мамочкой, и с моими горемыками. Его мамочку из-за следствия так долго продержали: одна экспертиза, вторая, а что там выяснять, если ее малолетние подонки забили? Да и у меня та же ситуация: все до чего-то хотят докопаться! А людей-то не вернешь! В общем, похороны назначены на послезавтра. Игорек дал задание все оформить своему секретарю, мне, сам понимаешь, сейчас не до этого. Я пока ни читать, ни писать не могу, в глазах туман, руки трясутся. Видишь, что со мной творится? — Хозяйка вытянула перед собой руки: ее пальцы заметно вибрировали. — Иногда хочется взять молоток, да себе самой по башке треснуть, чтобы проснуться!

— Ты знаешь, я сегодня тоже как вареный. Вчера было столько работы, что я еле управился. Вот времена, да? Я сейчас, когда к тебе шел, как раз об этом и думал: что мы все, с ума посходили? Ты посмотри, что делается: те, кто вчера работали столярами, шоферами, инженерами, похватали пистолеты и стали людей убивать. Это нормально? — Шалманбеков сунул ноги в предложенные ему глубокие меховые тапки и по-свойски углубился в недра квартиры. — Ты одна? Никого не ждешь?

— А кого мне теперь ждать, гробовщиков? Мои америкашки только завтра вернутся. — Шмель двинулась следом за капитаном, на ходу оглаживая свои бедра. — Не знаю, Рамиз. Я сама об этом часто думаю: докатились бы мы до такой черты, если бы у нас была нормальная страна? Жить-то вообще никак невозможно! Люди-то гибнут, как в Гражданскую войну! Может, это она и есть, гражданская?

— Похоже на то. Ты только посмотри: раньше о чем могли попросить — справочку липовую дать, какого-нибудь дебошира попугать, еще чего-то в этом же масштабе. А сейчас? — Шалманбеков резко повернулся к Ангелине и возмущенно развел руками. — Этого зарежь, этого сожги, этого съешь! Когда все это закончится?

— Мне кажется, у нас это надолго! Я в эти дни все ревела, а сама думала: что мне дальше делать, как жить? И вот придумала: надо отваливать! Я, наверное, дольше всех здесь держалась. Ну как-то всегда находила себе место под солнцем. А теперь — все! Ничего больше не хочу! И не смогу ничем заниматься! Одна мысль — вырваться отсюда, пока еще границы не закрыли!

— Это правильно, Ангел, я бы тоже, наверное, намылился, но кому я там нужен? Там своих легавых как грязи! Вон, все фильмы по «ящику» только про них и показывают! Да и по возрасту уже поздно, и языков я не знаю. Потом, нужна какая-то зацепка, — у меня и с этим слабовато!

— А ты поезжай как жертва репрессий сексменьшинств. Мне друзья про такую историю рассказывали. — Шмель оживилась, ее лицо обагрилось румянцем. — Представляешь, один парикмахер с такой легендой пытался там остаться, его внимательно выслушали и разрешили остаться до выяснения всех обстоятельств. И куда, как ты думаешь, его поселили? В барак к двухметровым неграм.

— Для проверки, что ли? — Рамиз прекрасно знал об однополой страсти своей давней знакомой, она даже не один раз делилась с ним своими переживаниями. — Пассив или актив, да?