Год Мамонта

Фалкон присел на край секретарского письменного стола. Хок остановился поодаль. Некоторое время Фалкон расспрашивал бабку. Оказалось, жила она себе в большом доме на Улице Весенних Роз, которая ранее была запущена и грязна, а недавно вдруг, в связи с каким-то поветрием, фешенебельные кварталы сделали скачок к юго-востоку, захватив улицу. Дома на Улице Весенних Роз стали срочно скупаться у населения и переделываться в дорогие особняки. Бабка жила в каморке на втором этаже лет двадцать. Дети и внуки ее обитались на третьем этаже и радостно продали, за неплохую цену, и свое, и бабкино жилье. И переехали в новый дом, в менее импозантном районе. А для бабки в этом доме места не нашлось. Ей собирались что-нибудь снять, но были заняты переездом и меблировкой, а потом обжитием и добыванием средств. Прошло два месяца. И вот несколько человек, «чисто одетых», явились с подводами и новой мебелью. Бабкины стулья и шкафы повыбрасывали на улицу. Новую мебель занесли в помещение. И бабку попросили убраться, показав ей бумаги, в которых она не могла ничего понять — была подслеповата, да и грамоты не знала. И куда ей теперь деться — неизвестно.

— Хок, — сказал Фалкон. — По-моему, это свинство.

— Согласен, — сказал Хок.

— Люди забыли о достойном гражданском поведении. Пойдите и разберитесь, — сказал Фалкон. — Если что нужно подписать или написать, несите мне. Я сегодня буду поздно работать, так вот, когда сделаете, доложите.

— Непременно, — сказал Хок. — Пойдем, бабка.

— Повежливее, — заметил Фалкон.

— Да, прошу прощения.

На улице Хок очень вежливо открыл бабке дверцу своей кареты и подсадил ее. Ошалевшая бабка круглыми глазами смотрела на Хока и на карету. Прибыли на Улицу Весенних Роз. Хок вышел и помог выйти бабке.

— Какой дом? — спросил он.

— Да вот этот.

У подъезда торчал слуга.

— Вам чего? — спросил он неприветливо. Узнав бабку, он осклабился. — Пошла, пошла отсюда.

Хок коротко ударил его в солнечное сплетение. Слуга осел на крыльцо. Хок ухватил его за воротник и рывком поднял на ноги.

— Уважать нужно старших, — сказал он равнодушно прямо в лицо слуге. И отпустил воротник. Слуга осел, кивая в знак понимания и исправления.

— Второй этаж? — уточнил Хок.

— Да, господин мой, — сказала бабка испуганно. — Второй.

Они прошли по новой, мрамором отделанной лестнице с ковром, на второй этаж.

— Дверь новая, — сказала бабка. — Старая ветхая была, а эта вон какая.

Дверь была дубовая, резная, дорогой выделки. Хок постучал.

— Убирайся! — крикнули из-за двери раздраженно.

Хок очень вежливо и мягко отодвинул бабку в сторону, отошел на два шага, и с разбегу ударил ногой чуть выше середины. Дверь слетела с петель и грохнула в пол. Хок вошел в помещение.

Коморка была переделана в тайный будуар. Винтовая лестница торчала в углу, в потолке проделан был люк.

По центру бывшей каморки стоял прелестной работы карточный стол, и трое довольных собой мужчин сидели у этого стола, перебрасываясь шутками, потягивая вино, и сдавая карты. Все трое повернулись и вздрогнули.

Хок прошел к столу и перевернул его на одного из сидящих. Двое других вскочили и кинулись было к мечам, которые оставили у оконной стены, но Хок не дал им до этих мечей добраться. Одного он, разогнав, припечатал к стене, а второго взял за горло.

— Кто такие? — спросил он равнодушно.

— Гильдии купцы! Вы не имеете права!

— Кто это тебе такое сказал, — поинтересовался Хок. — А?

Выбравшись из-под перевернутого стола, пострадавший наблюдал за сценой и не смел сказать ни слова. Он узнал Хока.

— Никто! — прохрипел взятый за горло. — Не имеете!

— Не имею? — Хок обернулся к выбравшемуся из-под стола.

— Имеет, — безнадежно сказал тот. — Люди Фалкона всегда правы.

— Вот именно, — подтвердил Хок. — Ну-с, дело такое. Лестницу вон ту дурацкую вы уберете. Люк задраите и покроете чем-нибудь, чтоб его видно не было, и чтобы никто его не смог никогда открыть. Принесете сюда самую лучшую кровать, какую найдете в городе. Свежее белье. И три тысячи золотых. Стулья оставьте, стол тоже. Повесите новую дверь, и новый замок. Один ключ мне, другой хозяйке. Все это вы сделаете в ближайший час, пока я сижу вон на том стуле и жду. После этого вы сюда никогда не вернетесь. Квартира наверху переходит во владение хозяйки, — он указал кивком на бабку, — и она может с ней делать все, что пожелает.

— Вы не можете…

— Я могу. Не сердите меня, дружище. Я добрый, несмотря на некоторые странности поведения, связанные с недостатками современного образования. Меня ждет Фалкон с докладом, а он не любит ждать. Именно поэтому у вас так мало времени. Если часа вам не хватит, а время идет, и на дворе ночь, я перестану с вами разговаривать. Зато с вами начнет разговаривать палач, и не здесь, а совсем в другом месте. — Он разжал пальцы. Его собеседник качнулся, стараясь не упасть. — Ровно час. Удачи вам. Я искренне за вас переживаю. Я хочу, чтобы вы успели. Сердцем я с вами.

Хок сел и заложил ногу на ногу.