Год маркетолога

– Ну, наверное, ты об этом еще не успел подумать, – перебил Андрей. Тон его изменился, взгляд был тяжелым и холодным. – Костя, ты сейчас хороший специалист по игре soft-ball, а предстоит тебе играть в hard-ball [11]. Там другие правила. Там играют без защитных масок. Ты должен очень быстро понять, твоя это игра или нет. Возвращаясь к твоему сотруднику… – Он будто бы выдохнул что-то и снова стал говорить спокойно и дружелюбно. – Если мы не хотим, чтобы он у нас работал, а мы уже не хотим, то желательно, чтобы он от нас ушел сам, по собственному желанию, иначе уход по согласию сторон встанет нам примерно в шесть окладов, то есть тысяч в двадцать пять долларов. Ты хочешь их платить?

– Нет, если этого можно избежать.

– Вот и я о том же. А после сегодняшнего мероприятия он сразу же начнет искать работу и с учетом ситуации на рынке и его прекрасного резюме найдет ее недели за две. Напишет заявление, то есть еще две недели. Это то время, которое у тебя есть, чтобы подготовить замену.

– И наконец, ответ на вторую часть вопроса – о твоей вине. Конечно, это твоя вина, как, впрочем, и моя. Но разница в том, что мы свою вину чувствуем, а он – нет. Поэтому мы здесь, а он там. Так что какой смысл тебе что-то предъявлять, когда ты сам себе еще больше предъявишь. Это все ерунда. Главное – что нам делать с мартом и с кварталом. Ты же понимаешь, что вся наша свобода закончится в тот день, когда мы не сделаем один квартал. Мне насрать на все планы и результаты корпорации. Для меня важна наша свобода. Поэтому давай часа в четыре приходи ко мне с Машей и попытаемся понять, что можно сделать. Только подготовьтесь, чтобы время на глупости не тратить. Да, и когда я говорил, что можно сделать, я имел в виду с бизнесом, а не с Машей.

Это была уже шутка. На мой вкус, не очень хорошая. Но, может быть, он опять проверял меня на предмет готовности к игре в hard-ball. Поэтому я просто кивнул в знак согласия и вышел.

Глава четвертая

Даже теперь, спустя четыре года, я испытываю неловкость, когда Маша, Андрей и я оказываемся втроем. Как ни странно, гораздо большую, чем когда мы с Машей оказываемся вдвоем. Тут надо рассказать все по порядку. У Андрея с Машей были романтические отношения, когда он еще не был генеральным директором, а она была обычным продавцом. Думаю, лет восемь назад. Андрей никогда не рассказывал мне историю их отношений, Маша упоминала некоторые детали, но ни разу не назвала имени человека, которого любила. Наверное, единственного человека, которого любила.

Я познакомился с Машей за год до встречи с Ириной, когда работал в крупном сетевом рекламном агентстве. С Машей встретился по работе, в качестве участника фокус-группы. Мы по заказу ее компании адаптировали для России глобальную рекламную компанию. Это ведь все разговоры про свободный рынок, а как доходит дело до серьезных контрактов, так большие всегда играют с большими. Конечно, между большими тоже есть конкуренция, и довольно жесткая, но сколько их, больших, в одном сегменте? От трех до пяти. И как-то при этом всегда получается, что если корпорация А закупает у корпорации В ее услуги, то и корпорация В закупает у корпорации А ее услуги. Нормально, скажете вы. Конечно, нормально, только все это строжайше запрещено корпоративным американским законодательством, обязывающим каждого сотрудника ежегодно подписывать «Кодекс бизнес-этики», где и за меньшие провинности наказывать полагается. Все подписывают – и все делают, что хотят. До очередных корпоративных скандалов, после которых вводят новые ограничения, и так далее. О каком свободном рынке можно говорить, если аудитор у тебя должен быть обязательно из «большой четверки» [12]– которая совсем недавно была большой пятеркой, пока в результате очередного скандала не выяснилось, что старший партнер Arthur Andersen немножко был осведомлен о махинациях с финансовой отчетностью и от больших душевных переживаний перед встречей с прокурором уничтожил документы, а потом, кажется, и с собой что-то учинил. В общем, Gone, Baby, Gone [13], осталась «большая четверка». Качество услуг соответствующее.

Но и это даже не самое интересное. Года два назад Андрей надавил на местный офис PWC [14]и уменьшил плату за аудит до двухсот тысяч долларов. Через три дня ему сообщили, что цена должна быть двести восемьдесят. Он от бешенства чуть на стену не полез. Я сам слышал, как он кричал своему начальнику по телефону: «С какого хрена, вы с ума там все посходили. Я лишних сто тысяч не могу на машины для сотрудников потратить, а здесь вы меня заставляете восемьдесят просто так отдать». «К сожалению, это глобальное соглашение между компаниями», – терпеливо разъяснял начальник. «И вы хотите сказать, что в этом соглашении отдельной строкой прописана Россия с цифрой двести восемьдесят тысяч?» – не унимался Андрей. «Я хочу сказать, что если у тебя по этому поводу больше нет вопросов, то давай обсудим что-нибудь более существенное, а то у меня через десять минут встреча», – все так же терпеливо отвечал начальник.