Год некроманта. Ворон и ветвь

Мысли о Терновнике окончательно портят и без того невеселое настроение, потому что не буду же я обманывать самого себя: на самом деле это мысли о Вереск.

Я сижу в кладовой, разбирая мандрагору, так вовремя украденную у зимы. Теперь уже за травами и корнями носа высовывать не стоит: земля надежно скована холодом. Разве что рябина от мороза станет еще слаще, но я не слишком-то ее люблю. Прошли те дни, когда срывал и ел терпкие, углями горящие на тонких ветвях ягоды лишь для того, чтобы сидхе рядом передернуло от омерзения. Железный нож, присыпанный солью хлеб, багряные ягоды, небрежно пойманные ртом… Удовольствия, недоступные народу холмов, и это единственное, что делает их удовольствием.

Мандрагора уже слегка привяла, но это ничего, лист мне и не нужен. Руки привычно делают положенную работу, как десятки лет до этого. Очистить от песчаной земли щеткой, потом протереть начисто куском мягкой ткани, подрезать листья, чтоб в них не ушли соки из корней, разложить беззащитно обнажившиеся корешки на полках. Этот корень надломлен — его в сторону. Для хранения уже не годится, но завтра можно поработать с ним в лаборатории.

В кладовой прохладно, и закончив с добычей, я затапливаю небольшой очаг в углу, чтобы корни подвялились перед сушкой и не вздумали заплесневеть. Пучки сухих веток, мешочки и банки, коробки и непроницаемо запаянные реторты — полки уставлены плотно, кое-что меняется каждый год, а что-то стоит десятилетиями, ожидая своей очереди. Перед тем как выйти, я подхожу к узкому шкафчику с десятками, если не сотнями, колбочек темного стекла, радужно переливающихся в свете лампы. Это запахи. Масла, благовония, экстракты. Пару десятков ударов сердца я смотрю на них, прежде чем повернуться и выйти, так и не прикоснувшись к дразнящему холоду стекла. Рано, слишком рано. О, это огромный соблазн: взяться за новые духи для Вереск, поймав ее нынешнюю суть в смесь ароматов, как Терновник ловит все вокруг в сплетение песни. Но время еще не пришло.

Потом, вернувшись в спальню, я растапливаю камин и забираюсь в постель с кружкой горячего вина. Убежище — старый, покинутый во времена Войны Сумерек кэрн крошечного рода Белых мхов. Их больше нет, и никто не предъявит права на жилище, ставшее склепом. Долгие годы я приспосабливал его под себя, как растят дерево, ухаживая за кроной, стволом и корнями, пока почти умерший кэрн не отозвался на заботу пробуждением изначальной сути волшебного холма. Единственное, что так и не удалось создать — это подобие окна, хотя бы одного. Если бы сейчас, прихлебывая горячую пряную сладость, можно было смотреть на падающий снег — день был бы безупречен. И если бы не мысли.

Вереск нужен я. Зачем? Снова кого-то отравить? Теперь к ее услугам целители и ведуны королевского рода, но лишь настолько, насколько желание королевы будет одобрено королем. Да и не верится, что за столько лет Вереск не прибрала к своим изящным ручкам кого-то еще из умельцев тигля и реторты. Но допустим, что ее цель настолько важна и крупна, что никому в холмах моя дорогая Вереск довериться не может. Королева — и не может. Именно потому, что королева?

Пару глотков я смакую мысль, что Вереск решила избавиться от самого короля. Ах, как это было бы интересно! Только вот зачем? Править после смерти мужа ей не удастся — Великие Дома просто изберут нового владыку. Хотя зная Вереск, вполне допускаю, что она рассчитала все на дюжину шагов в любую сторону, даже ту, которая мне в голову прийти не способна.

Что еще ей может понадобиться? Грель? Вот второй кусочек в красивую мозаику под названием «Гадюка, оплетающая корону». Не имеющий наследника не вправе наследовать, но ученик сидхе — его наследник, если сидхе бездетен. Не во всем, разумеется, имущество Дома сюда не подпадает, но стань я снова частью Боярышников — Грель войдет в Дом вместе со мной. Человек. И некромант. Сильнейший некромант за многие века. Может, Вереск нужен именно он, а я лишь прикрытие или путь к цели?

Вопросы, вопросы… А ответов нет, и пока не предвидится. Я слишком мало знаю об игре моей драгоценной любимой гадюки, чтобы строить хоть какие-то предположения, потому остается повторять, как молитву, одно-единственное давно выведенное правило: «Нельзя давать Вереск то, что она хочет». Грель никогда не вернется ко мне по доброй воле, я надежно об этом позаботился. Но если она найдет его раньше, мальчик не сможет играть на равных с королевой сидхе и всей силой Волшебных холмов, стоящей за ней.