Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило

С взаимозаменяемыми сущностями идеального охранного артефакта  оказалось договориться чуть ли не проще всего. В ночи полной луны дон Текило понимал и сочувствовал донне Ядвиге. Когда луна пошла на убыль – почесывал великолепную рысь за ушком, выгуливал в Лесу и позволял охотиться на кроликов. Днем охранный артефакт действительно превращался в чучело, причем иногда – должно быть,  влияли какие-то таинственные магические флуктуации - становился невидимым… Короче, если мэтр Виг хотел, чтобы воры стенали и рвали на себе волосы от того, что не могут понять, кто и как сторожит его магическую коллекцию – у него  получилось. Обмануть непредсказуемую, взбалмошную, подогреваемую животными инстинктами и управляемую женской логикой магическую сущность пока не представлялось возможным.

Но дон Текило работал над проблемой.

Кстати сказать, готовила Ядвига и впрямь ужасно, но стадию выбора занавесок для гостиной дон Текило пережил с минимальными потерями. Он просто вовремя украл и сжег в камине гардины, на которые будущие занавески предполагалось вешать. Украл бы и гостиную, увы, – монахи хорошо знали свое дело, и стены  Башни не воровались, как бы дон Текило не спаивал омистиченных сторожей.

С помощью брата Томаса, охотнее всех прочих монахов выбиравшегося из погреба на белый свет, дон Текило прибил длинными прочными гвоздями всю мебель, которую Ядвиге могло захотеться переставить; нашел гобелены с цветочными мотивами… Долго пытался угадать, на каком из них изображена сирень, на каком – колокольчики, и на всякий случай измазал оба в пыли и саже, чтоб уж было вообще ничего не понятно. А вышивкой, украшавшей платья Ядвиги, дон Текило  восхищался совершенно искренне. Узоры действительно были намного лучше основного изделия. Ибо изготавливала свои одежки Ядвига по единому фасону, напоминавшему северо-буренавские рубахи – длинный прямоугольник, точно в центре – квадратная дыра, по бокам, поближе к середине – еще два узких длинных прямоугольника, боковые швы прошить, ворот и подол обметать. Украсить по вкусу.

За время пребывания в Башне дон Текило, неожиданно для себя самого, стал знатоком художественного звериного воя. Рысь-Ядвига любила порычать-повыть на умирающую Луну; к ней присоединялись волки, медведи, отшельница-россомаха и прочая двусущностная живность Чудурского Леса. Такие арии, такие рапсодии звучали темными ночами – закачаешься.

Выражаясь прагматическим языком, бежать в одиночку через Чудурский Лес ночью можно было, только готовясь к печальному посмертному циклу «Сто желудков, в которых мне довелось сгинуть».

Вышколено лесное зверье было на совесть: ни одна пасть не клацала голодными зубами на тех, кто шел в сторону Башни. И тех, кто неторопливо и степенно покидал ее пределы, лесное население пропускало спокойно. На тех, кто пытался бежать – дон Текило один раз вспомнил годы молодости, пробежался трусцой вокруг Башни здоровьичка для – кидались разношерстой стаей. Спасибо Ядвиге, отлаяла. В смысле, объяснила диким оборотням, насколько они не правы, обижая личную игрушку оборотня Башенного, высококвалифицированного…

А дон Текило чувствовал себя именно игрушкой. Фальшивой мышкой для неправильной кошки. В далекие годы семейного счастья у рыжего подлеца донны Катарины была такая же фальшивая мышь из остатков серого бархата. Подлец ее когтил по-страшному, закидывал под шкаф или бросал  на кухне у очага,  что вызывало вопли и душевное содрогание кухарки. А содрогание кухарки, мало того, что было внушительней и масштабнее, чем осеннее цунами, приводило к тому, что та начинала угрожать своей близкой кончиной и готовить в бешеных количествах – чтоб на похороны, если что, хватило. Малoй обожал такие угрозы и специально подкидывал фальшивую бархатную мышку на кухню… Да, - улыбнулся воспоминаниям дон Текило. Сейчас мальцу уже четырнадцать. Как время бежит, трудно поверить! Интересно, какие каверзы Альваро придумывает сейчас? В свои далекие четырнадцать лет дон Текило… Вор нахмурился, вспоминая. Резать кошельки у прохожих дон Текило научился гораздо раньше, а в четырнадцать, если не изменяет гибкая сверхизбирательная память, юному вору захотелось подвигов. Прослышав, что король повелел дону Рожеру, капитану королевской гвардии, выяснить особенности условий обитания, привычек и прочих подробностей из жизни поселившихся в Южном Шумерете драконов, дон Текило и дружище Леокадий упросили отряд драконоведов взять их в оруженосцы и отправились знакомиться с драконами.  Да, было времечко…

Самолюбие отважного благородного дона, говоря по чести и совести, было глубоко уязвлено тем, что какой-то охранный артефакт считает его своей игрушкой. И дон Текило почесывал лысинку, изобретая ответную подлость.