Год Оракула

– Не может, – перебил Брэнсон ровным уверенным голосом.

Президент помолчал.

– Я был бы благодарен, если бы меня больше не перебивали. Мне понятно, что у вашего преподобия есть своя точка зрения. Но все знают о нашей тесной дружбе, и если Оракул окажется тем… чем кажется, то я хочу иметь его своим союзником. Точка. У нас есть планы, как вступить с ним в контакт, – этим занимается Тони Лейхтен, и я не хочу, чтобы что-нибудь мешало его работе. – Президент заговорил совсем другим тоном: – Мы очень давно с тобой дружим, Хосайя. Ничего не было бы мне больнее, чем необходимость эту дружбу разорвать. Это мне меньше всего хочется делать.

Разорвать… дружбу? – подумал Брэнсон.

Он представил себе, какие круги разойдутся по воде, когда президент не захочет больше общаться с преподобным Хосайей Брэнсоном. Грин будет только первым, но весть разойдется – сначала к политикам, потом к бизнесменам, потом ко всем прочим. И ему конец. Конец.

А Оракул тогда – победит. Нет. Этого допустить нельзя.

– Дэниел, я сделаю, как ты сказал. Я сдам назад… но недавно я запустил небольшую рекламную кампанию, и там… ну… есть сильные выражения в адрес Оракула. Мы уже за нее заплатили и забрать деньги не сможем. Но я сделаю что могу, чтобы моя церковь от этой кампании дистанцировалась. – Молчание в телефоне. Брэнсон проглотил слюну, но продолжал: – И я не отменю передачу в прямом эфире, когда должно сбыться предсказание, которое этот гад про меня сделал. Это моя жизнь, Дэниел. Моя. Он меня взял на слабо́. И я съем этот стейк весь до крошки, без самой малейшей перчинки. На глазах у всего мира.

На другом конце провода молчали. Прошло пять секунд. Десять. И наконец президент заговорил:

– Хосайя, прости, я прослушал. Тут ко мне обратился помощник… мне нужно идти.

Телефон смолк. Брэнсон медленно отнял его от уха, опустил. Поставил на стойку перед собой, посмотрел на свое отражение в большом трехстворчатом зеркале на стене.

– Можете войти, – сказал он.

В гардеробную вошли трое – стилистка, ее помощница-гример и брат Джонас в темном костюме и при галстуке. Он держал в руке телефон и смотрел на него с таким видом, будто ему только что нагадила в руку дрессированная мышка.

Гример взяла с косметической палитры небольшой марлевый тампон и начала, ни слова не говоря, пудрить Брэнсону лоб.

Она как раз этим занималась, когда позвонил президент, и Брэнсон велел всем выйти.

– Джонас, – сказал Брэнсон. – Я решил развернуть ту рекламную кампанию, про которую мы говорили. Давай переведи агентству начальную плату и скажи, чтобы начинали сразу.

Кампания была по всем СМИ – Интернет, радио, печать, даже несколько тщательно выбранных каналов ТВ, и целью ее было посеять сомнения насчет происхождения Оракула, его намерений и возможностей. В презентации рекламное агентство сфокусировалось на одной ключевой концепции: превратить всю паству в сыщиков Христовых, чтобы всматривались в своих друзей и соседей, нет ли среди них Оракула.

Джонас не шевельнулся. Он все с той же недовольной физиономией глядел на телефон.

– Джонас, ты меня слышал? – спросил Брэнсон.

– Да, ваше преподобие, – ответил тот пустым голосом. – Но посмотрите вот на это.

Он протянул Брэнсону свой телефон.

На экране был Сайт – знакомые строки черного текста, двадцать с чем-то предсказаний, которые Брэнсон уже столько раз читал, что они стали ему знакомы как Писание. Под ними должен был быть почтовый адрес Оракула с дразнящей надписью: «Это не все, что я знаю», но сейчас адрес и надпись были ниже. Под прежними предсказаниями появились новые предложения – двадцать три, перенумерованные, как и первый набор. И формат казался идентичным: будущая дата и несколько слов, описывающих назначенное на этот день событие. Но новые предсказания были не совсем как старые.

Каждое было написано красным, и цвет этот горел на белом фоне. Кровь на снегу.

Брэнсон стал переваривать двадцать три новых предсказания, быстро глянув сперва, нет ли там его имени, потом второй раз, их содержание, и третий раз – очень медленно, вдумываясь в значение текста.

– Вон, – сказал он. – Все вон, кроме Джонаса.

Стилист и гример положили инструменты и вышли, не говоря ни слова. Брэнсон поднял телефон, показывая Джонасу экран.

– Сайт… изменился, – сказал он.

– Может быть, не так все плохо, как кажется, – заговорил Джонас в некотором отчаянии. – Можем добавить финансирование нашим программам поиска. Наши священники помогают людям по всему миру, нужно только объяснить, что…

– Хватит, Джонас, – перебил Брэнсон. – Мы предвидеть будущее не умеем, поэтому с Оракулом конкурировать не можем. А раз не можем, значит, либо его не будет, либо нас. Вот так все просто.

– Это что-то меняет насчет встречи в Дубае? – спросил Джонас.

– Да. Назначь ее пораньше. На самое раннее время, когда мы сможем там всех собрать.

Он встал, отдал Джонасу телефон. Снял с шеи бумажный воротник, расправил ярко-синий галстук. Посмотрел на свое отражение в зеркале.