Год полнолуний

Олег развернул коня и вскачь помчался по узкой тропе, ведущей к реке. На берегу он легко спрыгнул с коня возле наполовину вытащенной из воды лодки. Теперь, стараниями хабреков, этого беспризорного добра вдоль реки хватало вдосталь. Путник столкнул суденышко на волны, запрыгнул внутрь, поднял с днища весло, уселся на корме, сделал несколько сильных гребков. Оглянулся на конягу и мысленно приказал ему следовать за собой. Пегий конь с плеском ухнулся в воду, подняв тучи брызг, поплыл, изо всех сил вытянув шею, и вскоре обогнал Создателя. Через десяток метров копыта его коснулись дна, и четвероногий слуга выбрался на берег. Следом вытянул лодку на песок Господь. Он не стал садиться в седло сразу, а примерно полчаса вел лошадку в поводу, давая солнцам возможность высушить шкуру.

* * *

В душе Пирина наконец-то настал покой. Хотя скорее всего души у него больше не имелось. Он продал ее Дьяволу в обмен на силу, а потому теперь мог мчаться со скоростью раз в десять большей, нежели самый быстрый из хеленских скакунов. Молодой рыбак более не испытывал мук утраты, его не терзали воспоминания, тоска по прошлому. Он ощущал только голод. А еще — запах дичи. Сладкий аромат ненависти, злобы и жажды власти, необоримого желания повелевать, распоряжаться чужими жизнями и судьбами.

Тело, покрытое толстой ороговевшей коркой, не ощущало ни холода, ни жара, ни боли; не мигающие за толстой прозрачной пластиной глаза смотрели тупо и бессмысленно, смрадное дыхание вырывалось из приплюснутых ноздрей белыми облачками пара. Оборотень мчался строго по прямой, неведомым инстинктом выбирая кратчайшую дорогу к цели. Он промчался через яблоневый сад, сшибая нижние ветви, снес угол забора возле крестьянского двора, опрокинул неповоротливого быка, после чего промчался через вспаханное поле, оставляя глубокие отпечатки трехпалых когтистых лап, ворвался в густой ельник и проложил сквозь него новую узкую тропу. Не прошло и получаса, как он выскочил из дворца, а впереди уже прорисовались высокие стены Срединного хребта. Пирин вышиб высокие двери Мертвого Замка, стремительно пробил несколько внутренних стен, раскидал убирающих пол женщин, выскочил из окна с противоположной стороны и широкими скачками помчался дальше. Он чувствовал биение наливающегося кошмара, всеми фибрами костяного тела ощущал самую сердцевину этой мировой боли и мчался туда, захваченный голодом и жаждой убийства.

* * *

Первое селение Создатель миновал вскачь, без остановки, но во втором оказался уже в сумерках. Его узнали, но всякую попытку к торжественной встрече Господь пресек:

— Негоже устраивать праздники, когда люди гибнут, сражаясь со Злом. Мне нужны лишь комната и постель.

Горница сверкала чистотой, но кровать с соломенным матрацем, как всегда, пахла гнильцой. Некоторое время Создатель наблюдал за селянами из окна, подумывая о свеженькой девице на ночь, но в конце концов махнул рукой — слишком уж устал он сегодня.

Олег разделся, вытянулся на чистом белье — и на том спасибо, — поежился, выбирая удобное положение среди соломенных комьев.

В отсутствие Создателя селяне не особо увлекались караульной службой. Какой смысл стоять через каждые две тысячи шагов и таращиться на дорогу, если топот всадников и их высокие шлемы видно будет даже из деревни? И каких таких лазутчиков нужно опасаться, если возле здешних полей даже змеи не водятся? Потому-то, когда треск разлетающихся в щепы кольев поднял селян на ноги, они не успели даже увидеть промчавшееся сквозь заграждение существо. Выскочили к частоколу, размахивая обнаженными мечами, остановились, удивленно разглядывая пяток сломанных у основания бревен, после чего, вернув оружие в ножны, принялись закладывать невесть откуда взявшуюся прореху жердями с ближайшего плетня.

Оборотень вывернул на дорогу в глубь пахарских земель, но, похоже, она показалась ему недостаточно правильной, и он, расплескав встреченный на пути пруд, ринулся через колосящееся пшеничное поле. В то время, когда Создатель поправил на себе одеяло, двуногое существо находилось от поселка от силы в полукилометре. Близость добычи возбуждала, заставляла торопиться. Когда Олег закрыл глаза — оно уже пробило ограду рядом с крайним домом, промчалось сквозь стог, и в тот самый миг, как правителем сил Света стала овладевать дремота, — оборотень прыгнул прямо в стену…

* * *

…Костяное тело, сухо стуча, скатилось по ступенькам и ударилось о металлические перила перед лестничным окном. Рядом, всего в полуметре от него, за каменной стеной, Олег поднял голову с подушки, а существо, вскочив на ноги, закрутилось на месте. Запах исчез — исчезли весь ужас, страх, боль, которые влекли оборотня за собой, пропала путеводная нить, что вела, к цели, заменяла рассудок, вливала силы в пересушенные мышцы.