Год потопа

ККБ могла пресечь беспорядки вокруг «Благочашки». Расстрелять из распылителей толпу, а заодно и всех тележурналистов, кто попадется под руку. Правда, совсем предотвратить видеозапись было невозможно: люди снимали происходящее на телефоны. Но все же, почему ККБ не может триумфально явиться на место, подавить мятеж и ввести явное тоталитарное правление? Ведь, кроме нее, все остальные безоружны. Теперь, когда ККБ приватизировали, у нее даже своя армия была.

Тоби однажды спросила об этом Зеба. Он ответил, что официально ККБ — частная корпорация, которую другие корпорации нанимают для охраны. Эти другие корпорации пока хотят выглядеть честными, надежными, дружелюбными, как овечки, и невинными, как зайчики. Они не хотят быть в глазах широкого потребителя лживыми, бессердечными, кровавыми тиранами.

— Корпорации должны продавать, но они не могут заставить людей покупать. Во всяком случае — пока. Поэтому им обязательно надо выглядеть чистенькими.

Вкратце это значило: люди не хотят, чтобы кофе в «Благочашке» отдавал кровью.

Маффи из ячейки-«трюфеля» держала связь с Тоби, для чего регулярно приходила в салон «НоваТы» на процедуры. Время от времени она приносила новости: Адам Первый здоров, Нуэла передает привет, влияние вертоградарей ширится, но ситуация нестабильна. Иногда Маффи привозила какую-нибудь беглянку, которую надо было спрятать на время. Она одевала ее так же, как одевалась сама, — в цвета, принятые у состоятельных замужних женщин Места-под-солнцем: пастельно-голубые, кремовые, бежевые — и записывала ее на процедуры.

— Обмажь ее грязевыми масками, заверни в полотенца, и никто ничего не заметит, — говорила она.

Так и получалось.

Одна из беглянок оказалась Кувалдой. Тоби ее узнала — нервные руки, пронзительные голубые глаза мученицы, — но она не узнала Тоби. Значит, Кувалде не суждена безмятежная жизнь в Орегоне, подумала Тоби. Она все еще тут, все время рискует, прячется. Скорее всего, она замешана в городской партизанской войне «зеленых». Тогда ее дни сочтены, потому что, как говорили, ККБ твердо решила извести всех активистов этой породы. У ККБ остались образцы от старой, «здравайзеровской» личности Кувалды, а данные, раз попав в ККБ, хранились там вечно. Единственный способ убрать их из системы — обнаружиться в виде трупа, зубная формула и ДНК которого совпадают с данными из базы.

Тоби заказала для Кувалды полный курс ароматерапии и сверхглубокую расслабляющую очистку пор. Судя по виду Кувалды, она в этом нуждалась.

В «НоваТы» существовала одна серьезная угроза: Люцерна была постоянной клиенткой салона. Она являлась сюда каждый месяц, одетая как высокопоставленная корпоративная жена. Она всегда заказывала скраб для лица «НоваТы — Роскошная гладкость», питательную маску «НоваТы — Сочная слива» и полную полировку тела «НоваТы — Источник юности». Люцерна одевалась моднее, чем в эпоху вертоградарей, — впрочем, это несложно, потому что, даже надев пластиковый мешок, можно быть моднее вертоградарей, — но заметно постарела и усохла. Нижняя губа, когда-то пухленькая, слегка обвисла, несмотря на тонны коллагена и растительных экстрактов, которые, как знала Тоби, в нее закачивались. Веки Люцерны начали покрываться тонкими морщинками, подобно маковым лепесткам. Тоби радовалась этим признакам увядания, но огорчалась собственной мелочности и зависти. «Прекрати, — говорила она себе. — Да, Люцерна становится похожа на сушеный гриб, но это не делает тебя секс-бомбой».

Конечно, если Люцерна вдруг выскочит из-за куста и громко назовет настоящее имя Тоби, это будет катастрофа. Поэтому Тоби старалась ее избегать. Она просматривала журналы предварительной записи, чтобы точно знать, когда появится Люцерна. Выделяла ей самых энергичных сотрудниц — широкоплечую Мелоди, Симфонию с крепкими руками, а сама держалась подальше. Но так как Люцерна проводила время в горизонтальном положении, с лицом, покрытым бурой кашей, и тампонами на глазах, вероятность, что она увидит Тоби, была минимальна. А если и увидит, то, скорее всего, не заметит. Для женщин вроде Люцерны женщины вроде Тоби лиц не имели.

Тоби думала: а что, если подкрасться к ней во время полировки тела и выкрутить лазеры на полную мощность? Или закоротить лампу для нагрева? Люцерна расплавится, как леденец. Закуска для червей. Биосфера будет очень рада.

«Милая Ева Шестая, — произнес голос Адама Первого, — подобные фантазии тебя недостойны. Что подумает Пилар?»

Как-то после обеда в дверь кабинета Тоби постучали.

— Войдите, — сказала она.

Вошел крупный мужчина в зеленом джинсовом комбинезоне садовника. Он насвистывал… какую-то явно знакомую мелодию.

— Я пришел обрезать люмирозы, — сказал он.

Тоби подняла голову и задохнулась. Она знала, что говорить ничего нельзя: возможно, ее кабинет кишит жучками.

Зеб посмотрел назад, в коридор, вошел в кабинет и закрыл дверь. Сел у компьютера, взял ручку и написал в блокноте, который лежал у Тоби на столе: «Делай как я».

«Вертоградари? — написала Тоби. — Адам Первый?»

«Раскол, — ответил Зеб. — У меня теперь своя группа».