Год Принцессы Букашки

— Почему это? — испуганно вздрогнул Салатный.

— Ты не понял. Это моя первая рифма: «Новый год — не придёт».

— Ты уверен, что это удачная рифма?

— Уверен.

— Ладно, — Салатный задумчиво насупился, немного помычал, — «Му-му-му, мы-мы-мы… Мы-мы-мы, му-му-му…» Потом встал в позу, поднял вверх лапку и продекламировал:

— Кто сказал, что Новый год
В эту зиму не придёт?.. —

— он победно глянул на Сиреневого, и тот с готовностью выдал следующую пару:

— Отрыжка — кочерыжка.

Глаза Салатного слегка остекленели, но он почти без паузы прочел:

— …Не избегнуть тем отрыжки
От капустной кочерыжки!

— Ракета с того света! — радостно взвизгнул Сиреневый.

— Если даже вдруг ракета
К нам с того примчится света…

— гаркнул Салатный и показал Сиреневому увесистый кулак.

Тот, скосив глаза в сторону, быстро забормотал: «Телефон — аттракцион, даун — нокдаун, дужка — кадушка…» Зеленый кулак приблизился к самому его носу. «Безмен — не спортсмен, его — торжество…» Кулак раскрылся, ладошка плотно прикрыла Сиреневому рот, и Салатный закончил:

— Мы отпразднуем его —
Новогодья торжество!

— Нет! — тут же завопил он, рухнув на спину. — Я не буду дарить принцессе Букашке такое стихотворение! Это ты виноват! Твои рифмы никуда не годятся!

— Да? — насупился Сиреневый. — Ты сначала стихи сочинять научись, а потом уже мои рифмы ругай… Давай-ка поменяемся.

— Давай! — коварно воскликнул Салатный. — Давай. Я сейчас тебе такую рифмочку придумаю, такую придумаю… «Ёлка — иголка»! — выкрикнул он и даже сам поморщился от разочарования.

Сиреневый сдвинул брови, пошевелил губами, потом расплылся в улыбке и продекламировал:

— Если кто-то сам не ёлка,
Не растёт того иголка!

Салатный слегка опешил, но тут же сказал:

— «Поёт — хоровод».

— Тот, кто песни не поёт,
Тот, видать, не хоровод!

— победно сообщил Сиреневый. Салатный дико на него глянул и осторожно сказал:

— «Зверушки — игрушки».

— Вдруг насупились зверушки
И давай ломать игрушки!

— «Дед мороз — принёс», — совсем уже обалдел Салатный. Зато Сиреневый не унывал:

— С ними вместе Дед Мороз
Все сломал, что сам принес!

— Вот так-то! — воскликнул он. — Вот это называется поэзия! Такое стихотворение и подарить не стыдно!

— Что?! — взвизгнул Салатный, — поэзия?!! ЭТО нашей Букашке я тоже дарить не позволю!

— Я сочинил, хочу — дарю, хочу — не дарю!

— Неправда! — запальчиво возразил Салатный. — Рифмы-то мои! Их я дарить не разрешаю! Дари тогда без них.

Сиреневый задумался, пошевелил губами, видно, пытаясь представить, что останется от его стихотворения без рифм, сник и сказал:

— Ты — подлый бесчестный заяц. Ты все это подстроил специально. Позавидовал моему таланту…

— Ну, а что теперь поделаешь, развел лапки Салатный. — Ничего не поделаешь… Давай-ка, лучше, каждый сочинит своё, без посторонней помощи, и подарит.

— Не умею я без посторонней помощи стихи писать, — признался Сиреневый.

— Это хорошо, — загадочно отозвался Салатный. — Давай тогда не стихи, а сказки напишем.

— Давай! — обрадовался Сиреневый, и они надолго замолчали.

4

Уже вечером, когда мама искупала Букашку, и все в доме уснули, зайцы в коробке вновь тихонько завозились.

— Ну? — шепотом спросил Салатный. — Придумал?

— А ты?

— Я первый спросил.

— У-у, какой вредный… Ну… Придумал.

— Рассказывай.

— А почему опять я?!

— Я первый спросил.

— У-у… Ладно. Слушай. Называется «Сказка о тесте».

— Хе-хе.

— Чего «хе-хе»?

— Уже смешно.

— Ничего смешного. Глупый какой-то смех. Слушай. Жили-были кое-какие люди. И вот решили они однажды испечь кое-какие пирожки…

— С капустой? — перебил Салатный.

— Почему обязательно с капустой? Я сказал, «кое-какие».

— Но ты ведь не сказал, «кое с чем». Пусть будут «кое-какие с капустой».

— Ладно. Пусть будут, — Сиреневый мстительно покосился на собеседника, помолчал, а потом проронил: — Вот и сказке конец.

— Как конец?! — изумился Салатный.

— А вот так.

— И при чем тут тесто?!

— А из чего еще испекли пироги?

— Так ведь не испекли, а только решили!..

— Будь спокоен. Раз решили, значит испекли. Да. Но если бы кое-какие зайцы, я бы даже сказал, «кое-какие с ушами», не лезли, куда их не просят, она была бы длиннее.

— Ладно тебе, — примирительно сказал Салатный. — Я больше не буду. Рассказывай дальше.

— Честное слово, не будешь?

Салатный кивнул.

— Ну, тогда слушай. Испекли, значит, они пироги. А что делать с ними, не знают.

Одной лапой зажав себе рот, Салатный стал изо всех сил тянуть вторую, мол, я знаю, я! Меня, меня, спросите… Сиреневый сурово молчал, и Салатный, обмякнув, опустил лапу. Сиреневый выждал немного еще, потом спросил:

— Ты что-то хотел сказать?

— Да нет, нет, — помотал головой Салатный. — Ничего, продолжай…

— А тебе нравится моя сказка?