Год, прожитый по-библейски

Я спрашиваю Джимми, во что еще верят змеедержцы. Некоторые пьют стрихнин, потому что в отрывке сказано: «Если что смертоносное выпьют, не повредит им». Еще они избегают украшений в соответствии с Первым посланием к Тимофею 2:9: «…чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою…» Некоторые приветствуют друг друга «целованием святым» в щеку или в губы, как велит Послание к Римлянам 16:16.

Джимми держал в руках тысячи ядовитых змей. Чаще всего он находит их в горах прямо у своего дома. Он уже подбирал медноголовых щитомордников, водяных щитомордников, гремучих змей, двухметровую королевскую кобру и «двушаговую вьетнамскую гадюку». Почему «двушаговую»?

– Если она укусит, умрешь, сделав два шага. Но Бог дал мне победу над ней.

Однако его кусали. Дважды. В первый раз – в 1988 году.

– Будто паяльной лампой обожгли. Я не мог спать пять суток. Это была пульсирующая боль, вроде зубной.

В следующий раз, в 2003 году, медноголовый щитомордник укусил его в грудь. Но он ничего не почувствовал.

Джимми сам построил свою церковь. Обстановка проста: линолеум на полу, электроорган, деревянные скамьи, несколько тамбуринов – некоторые с крестами, один с игрушечной черепашкой. Джимми знает, что я еврей, и поэтому показывает отрывок из Библии на иврите, написанный на стене.

– Мы верим, что евреи – избранный народ, – говорит он.

«Церковь Бога с последующими знамениями» не совсем укладывается в мою упрощенную схему евангельских христиан – «либералы против консерваторов». В политике Джимми – поклонник демократов в духе Линдона Джонсона[230]. В теологии же он ближе к Робертсону, с акцентом на тему последних времен.

По капле прибывают прихожане. И это действительно «капли». Всего их человек шесть, что меня несколько печалит. Но Джимми, кажется, все равно.

– Однажды не пришел никто. Но я все равно встал за кафедру и начал проповедовать. Мимо проходил один человек, он просунул голову в дверь и спросил: «Что вы делаете? Никого же нет. Вас никто не слышит». А я сказал: «Но вы же меня услышали».

В одиннадцать с небольшим Джимми просит друга Мэтью произнести вступительную проповедь. Мэтью выходит. Он молод – ему двадцать восемь – и похож на актера Стива Бушеми. Читая проповедь, он ходит взад-вперед, позвякивая цепочкой с ключами, которая висит у него на поясе.

– Люди говорят мне: «Я соблюдаю Десять заповедей». Это хорошо. Но, кроме этих десяти, есть много других заповедей. Надо выполнять все, что говорит Господь.

Голос Мэтью заполняет церковь. Он очень старается и сильно сутулится – спина почти параллельна полу, будто Мэтью изображает Граучо Маркса[231].

– Я слышал, как люди говорят, что Библия значит то или се. Но, друзья мои, Библия значит только то, что в ней написано. Если бы Бог хотел ее изменить, то велел бы пророку это сделать.

– Ну же! – призывает Джимми со стула за алтарем, поднимая руки. – Аминь!

У Мэтью синий носовой платок. Он ежеминутно вытирает лоб или слюну в уголке рта. Он спал три часа – прошлым вечером проповедовал в другой церкви.

Предполагалось, что он будет говорить несколько минут. Но прошло уже двадцать, а он не собирается останавливаться. Он переходит от одной темы к другой, куда бы ни направил его Бог: излечение, карающая рука Господа, больная нога его сына, милосердие Иисуса, война в Ираке («Нам надо уйти из Ирака, и Бог накажет президента Буша»).

Католические и лютеранские службы, на которых я бывал, напоминали хорошо разыгранные концерты Баха. Эта же похожа на фри-джаз Орнетта Коулмана[232]. Абсолютная спонтанность.

– Я пытался не начинать вновь, – говорит Мэтью, – но я верю, что надо слушаться Духа Святого… да.

– Сегодня день спасения, да. Прямо здесь, в этой церкви, да.

Прошел час. Джимми топает ногой. Его жена, которая сидит рядом со мной, плачет и говорит: «Слава Иисусу». Другая женщина чуть сзади что-то бессвязно бормочет.

– Шамамамамама, – произносит она.

И вздрагивает всем телом.

– Шамамамам.

Я чувствую, что повторяющиеся «да» гипнотизируют и меня. Как будто макушку головы тянет вверх. Вдруг я понимаю, что вижу только Мэтью, его рубашку и синий носовой платок, и слышу только его благочестивые «риффы».

Я заставляю себя резко выйти из этого состояния. Иначе как я вернусь в Нью-Йорк и расскажу Джули, что был спасен в церкви змеедержцев в Теннесси? С силой опускаю себя на Землю. Я еще не готов поддаться.

Мэтью проповедует полтора часа, пока Святой Дух не велит ему остановиться. Разогрев длился так долго, что в основном мероприятии Джимми нет нужды. Он завершает службу помазанием паствы оливковым маслом. Джимми неудобно: ведь я пришел издалека и пропустил главное шоу. Ни одной змеи не подняли, ни капли стрихнина не выпили.

– Посмотрим, куда приведет меня Святой Дух, – говорит он.

Пастор вытягивает из-за алтаря деревянный ящик с прозрачной пластиковой крышкой. Внутри, высовывая язык, извивается медноголовый щитомордник с метр длиной.

Джимми говорит, что хорошо ухаживает за змеями.