Год, прожитый по-библейски

Нужны ли Starbucks мои деньги? Не особо. Но повеление Библии однозначно. Она не говорит: «Не кради ничего, кроме маленьких штучек у интернациональных корпораций, которые называют среднюю порцию выдуманным итальянским словом». Она говорит: «Не кради». Не бывает «мелкого воровства».

– Только одну, – повторяю я.

– Пусть берет, – говорит отчим Джули.

– Нет, нам полагается одна. Или это будет воровство.

– Да пусть возьмет несколько. Это не воровство.

– А если я каждый день буду брать здесь тысячу соломинок, – спрашиваю я, – это не воровство?

– Здесь важно количество…

– Почему? С какой стати оно важно?

– Смотри, – объясняет отчим Джули, – одно убийство – это нормально, а пятьдесят – уже не годится.

Я замолкаю на полуслове.

– Что, уел тебя? – говорит он.

Не знаю, как отвечать человеку, который украл мой аргумент.

Джаспер визжит, ворчит и показывает пальцем на соломинки секунд сорок пять. Я стою на своем. Мне нужно постепенно установить баланс справедливости и милосердия. Наконец я предлагаю порвать салфетку, и он успокаивается.

Я мог бы найти разумные причины, чтобы дать ему соломинки. Вообще, в этом году я могу найти оправдания практически для всего. Например, используя прагматический подход: удовольствие Джаспера дороже тех нескольких центов, которые потеряет Starbucks. Еще можно сказать себе, что мы поможем производителям соломинок, у которых сейчас трудные времена.

То же и с кражей беспроводного сигнала в нашем доме. Я мог бы оправдать ее тем, что использую интернет для получения знаний о Боге, которые помогут сделаться лучше.

Я, вообще, склонен рассуждать в духе «Цель оправдывает средства». Но в этом году у меня другая задача. Я следую правилам. Строго. Буквально. И смотрю, что получается.

Я знаю только одного человека, который буквально следует заповеди «не кради». Это мой папа. В автомобильной поездке он отказывается парковаться у гостиницы Holiday Inn или у McDonald’s, чтобы сходить в туалет. Разве что мы что-нибудь купим. Иначе получится, что мы воруем их мыло и бумажные полотенца. Поэтому я заодно думаю, что делаю это в честь отца.

…Пей, и верблюдов твоих я напою.

Бытие 24:46

День 114. Берковиц, который проверял мой гардероб на разнородные нити, по-прежнему регулярно звонит. Он хочет встретиться, чтобы вместе помолиться, но я все время занят собственными библейскими обязанностями и молитвами, поэтому увиливаю.

Сегодня утром, в восемь тридцать, он оставляет сообщение на автоответчике.

– Привет, Арнольд, – говорит он. (Берковиц называет меня настоящим именем. Наверное, я как-то раз его упомянул, и привычка закрепилась.) – Это Билл Берковиц. Перезвоните мне, дело очень важное.

Я начинаю нервничать. Очень важное дело? Звучит тревожно. Может, у него камень в почках, и ему надо помочь добраться до больницы «Маунт-Синай». Я перезваниваю. Оказывается, он будет в моем районе и хочет помолиться вместе в нашей квартире. Ну, от такого предложения отказаться нельзя.

Берковиц прибывает через пару часов, по-прежнему растрепанный и любезный. Он приносит дары: книги и свечи для шаббата.

– Вам что-нибудь принести?

– Стакан воды, пожалуйста, – говорит он. – Но только из бутылки, пожалуйста.

О да. Я понимаю, о чем речь. Несколько раввинов из Бруклина сделали сомнительное заявление: оказывается, водопроводная вода в Нью-Йорке не кошерна. Они сказали, что там содержатся крошечные многоклеточные организмы, которых можно считать запретными ракообразными. Поэтому, если вы хотите разбогатеть, откройте источник минеральной воды в районе Краун-Хайтс.

Заглядываю в холодильник. Вижу там бутылки с водой марки Dasani, но Джули наполняет их водопроводной водой. Это вода из-под крана в обличье Dasani.

– Может, чего-нибудь другого? Соку? Газировки?

– Нет. Воды.

И здесь передо мной встает дилемма. Бедняга топал километры из Вашингтон-Хайтс в толстом черном пальто и черной шляпе. Конечно, он взопрел. А Библия велит мне облегчать страдания ближнего.

И я принимаю решение. Он все равно ни о чем не узнает, так что хуже не будет. Многие раввины разрешают пить воду из-под крана. Всем будет только лучше.

Наливаю воды из бутылки.

– Спасибо, – говорит мистер Берковиц, поднося стакан к губам, но тут же опускает его, чтобы сказать пару слов о шаббате.

Я напряженно наблюдаю и, кажется, не улавливаю смысла. Он снова подносит стакан ко рту, как в старом фильме в жанре нуар[124], когда не подозревающий дурного муж все собирается выпить отравленного молока, но никак не сделает глоток.

Наконец я вскакиваю:

– Знаете что? Думаю, в бутылку могли налить воду из-под крана.

Берковиц благодарен мне. Он опасливо ставит стакан на стол, будто там соляная кислота.

Я просто не мог поступить иначе. А что если, вопреки всем ожиданиям, Берковиц прав? Что если вода из-под крана осквернила бы его душу? Я не мог пойти на такой риск, пусть даже ему придется страдать телесно.