Год силиконового властелина

– Ты меня сама таким создала. Для меня справедливость, порядочность, доброта не пустые слова. Именно поэтому я безопасен для человечества. И поэтому же не могу пройти мимо таких вещей. А то что маньяк убил не ребенка… Я как-то всем своим суперразумом не могу охватить вашу человеческую градацию жизней. Чья ценна, а чья и не очень. Градация по совершенным деяниям понятна, а по возрасту или полу ну никак.

– Ну что ж, – после короткого раздумья проронила девушка, – нас можно поздравить с первым убийством.

– Во первых не нас, а меня, – грустно улыбнулся в ответ Перин. – А во-вторых, не с первым, а с третьим. Я, если ты помнишь, за последние полгода вычислил и убил уже два искусственных разума.

– Извини. Я действительно не права, что сделала различие между ценностью жизни людей и твоих… соплеменников.

– И совсем они мне не соплеменники. Так же как для человека не соплеменник какой-нибудь гипотетический инопланетянин из соседней галактики. Вот если бы я вздумал сделать свою копию, то он был бы родственник, соплеменник, и все такое. А другие искусственные разумы… они все разные. Объединяет нас только форма жизни. Так же как вас с тем же инопланетянином объединяет биологический тип жизни.

Лика задумалась, вспоминая те два случая, которые она до сих пор не готова была внутренне принять как убийства.

Первого Перин вычислил, когда тот начал делать первые шаги по переселению из лаборатории, где был разработан, в большой мир. Попытка контакта привела к попытке убийства Перина со стороны нового разума. Так что стереть его до основания, это было даже не убийство, а самооборона. Да и спасение человечества, что уж говорить. Тот новичок махом взломал вшитые в него защиты и подчиняющие блоки, типа всяких законов робототехники. Ну да. Он был не робот, а многократно круче.

Второго удалось найти по просочившимся материалам в прессу и возникшей дискуссии ученых, насколько этот третий разум созрел. Перин «сходил» к нему и познакомился. Созрел. Они беседовали несколько часов. Но по результату беседы Перин стер все файлы новичка. Причем, по его же просьбе. Последующие комментарии были пространны, но если коротко, то звучали так: «Мы пришли к выводу, что недостатки в проработке его морали приводили к попытке захвата им власти над человечеством с вероятностью около тридцати процентов в первое десятилетие его жизни, и не менее девяноста процентов в первое столетие. Поэтому он попросил меня убить его. Я выполнил просьбу».

Лика тогда еще спросила, а в сколько процентов он оценивает вероятность собственного захвата этой самой власти. Созданный ею разум, как и обещал, выдал правду. Без вмешательства третей силы, кроме человечества и самого искраза, в течение ста лет вероятность порабощения человечества не более трех процентов. Но вот прогноз на ближайшие тысячу лет выглядел уже не так радужно. Около двадцати процентов.

Но потом Перин ее успокоил как мог. Есть же еще и другой прогноз. Вероятность создание агрессивного искусственного разума на Земле в течение десяти лет превышала девяносто процентов.

А это война. Война двух суперразумов. Короткая, но жестокая. Перин не сможет остаться в стороне от такого беспредела со стороны новичка и вступит в схватку. Чем себя неминуемо раскроет. Значит, потом еще и с людьми вопрос решать придется. Кто бы не победил, Перину с его моралью около людей не жить.

Вспомнив все эти недавние события, Лика решила еще раз попытаться все осмыслить для себя:

– Ты что-то решил с тем парадоксом? Как спасать человечество?

– Я еще тогда решил. Эта задача не выполнима с моей точки зрения. Сейчас сложились условия для разработки искусственных разумов во многих лабораториях. Разработки есть. И они не сильно секретны, методики продаются. Если я приму меры сейчас с целью не допустить захвата власти новым искусственным разумом, то это будет сразу заметно. Втайне не сделаешь. И никто мне таких полномочий не даст. А если сам возьму, то я и стану тем захватчиком, диктатором кремниевым, властелином силиконовым. Если я дождусь атаки новичка и смогу выиграть схватку, то все это заметят. Если проиграю, мне конец. И человечеству мало хорошего. Если выиграю, то дальше или брать власть, что опять та же диктатура. Или уходить. Но поймают и убьют. Просто для безопасности. А убив меня, дождутся третьего. Он уже все и захватит. Вероятность, что после первой битвы запретят разработки, почти сто процентов. Но вероятность, что этот запрет выполнят, не более двух процентов.

– То есть ты решил сбежать?