Год смерти Рикардо Рейса

Победа тем не менее досталась левым. Еще на следующий день газеты оповестили свет о том, что, судя по первым впечатлениям, правые одержали верх в семнадцати провинциях, но при окончательном подсчете голосов выяснилось, что число левых депутатов превышает число правых и центристов вместе взятых. Не то что поползли, а просто поскакали слухи о готовящемся военном перевороте, куда вовлечены генералы Годед и Франко, однако слухи были опровергнуты, и президент Алькала Самора поручил Асанье сформировать кабинет, так что посмотрим, Рамон, что из этого выйдет и пойдет ли это на пользу твоей Галисии. А здесь, на этих улицах, то и дело видишь хмурые лица, кто озабочен по-настоящему, а кто и прикидывается огорченным итогами голосования, но что, если не радость, означает этот блеск в глазах? — но понятие «здесь» не обозначает даже Лиссабона, не говоря уж о всей стране, и откуда нам знать, что там происходит; «здесь» — это всего лишь тридцать улиц между Каиш-до-Содре и Сан-Педро-де-Алкантара, между площадью Россио и Кальярис, «здесь» — это город в городе, окруженный невидимыми стенами, которые охраняют его от невидимой осады, город, где вперемежку живут осажденные и осаждающие, и они считают друг друга другими, чужими, посторонними, и глядят друг на друга недоверчиво: одни взвешивают свою власть и хотят еще, другие рассчитывают свои силы и находят, что их недостаточно, и одному Богу известно, какую болячку надует нам из Испании этот ветер. Коммунизм не за горами, объяснил Фернандо Пессоа и добавил так, что это можно было счесть иронией: Вам не везет, милейший Рейс, вы удрали из Бразилии, чтобы уж до конца жизни ничто не омрачало ваше спокойствие, а в соседней, можно сказать, квартире — большой переполох, смотрите, как бы в один прекрасный день не высадили двери и в ваше жилище. Сколько раз вам повторять, что я вернулся из Бразилии из-за и ради вас. И все-таки не убедили. Да я и не стремлюсь вас убедить, а только прошу мнение свое держать при себе. Не сердитесь. Я жил в Бразилии, теперь нахожусь в Португалии, где-то ведь мне надо жить, у вас при жизни хватало ума понимать и более сложные вещи. В том-то и драма, дражайший Рейс, что где-то надо жить и понимать, что не существует места, которое не было бы местом, поскольку жизнь не может быть ничем иным, кроме жизни. Ну, наконец-то, узнаю вас. А если бы я и остался неузнанным — что мне до этого? Горшая из бед — то, что человек не может увидеть самого себя на горизонте, хотя, окажись он там, испытал бы страшное разочарование, ибо есть у горизонта одна неприятная особенность — он удаляется по мере нашего к нему приближения. Ну да, мы плаванье свершим на корабле. На борт которого мы нс взойдем по сходням. Если уж мы поддались сентиментальной слабости и взялись наперебой цитировать Алваро де Кампоса, который когда-нибудь обретет вполне заслуженную славу, утешьтесь в объятиях своей Лидии, если еще длится эта ваша любовь, и учтите, что мне и такой не досталось. Покойной ночи, Фернандо. Покойной ночи, Рикардо, скоро карнавал, развлекайтесь и в ближайшие дни на меня не рассчитывайте. Этот разговор имел место в маленьком — столиков на шесть — невысокого пошиба кафе, никто из посетителей которого не знал их. Поднявшийся было Фернандо Пeccoa снова сел: Знаете, мне пришло в голову, что на карнавал вам стоило бы нарядиться укротителем — лакированные сапоги, рейтузы в обтяжку, красный доломан с бранденбурами. Красный? Красный, это самый подходящий цвет, а я оденусь смертью — черный балахон с намалеванными на нем костями; вы будете хлопать бичом, я — пугать старух: Я за тобой, ну-ка, идем! — и щупать девиц, и на бале-маскараде нам с вами обеспечен первый приз. Никогда не танцевал на балах. Не танцевали и не надо — надо лишь, чтобы люди слышали, как щелкает кнут, и видели кости. Года наши уже не те для подобных развлечений. Говорите за себя, у меня больше возраста нет, и, сделав это заявление, Фернандо Пессоа встает и выходит на улицу, под дождь, и стоящий за стойкой говорит сидящему за столиком: Куда же это ваш друг пошел — вымокнет ведь, ни плаща у него, ни зонтика. Ничего, он привык, ему даже нравится.