Год спокойного солнца

Эти слова обидели Фрэнка. Ему вообще не нравилось, когда напоминали, что он негр.

— Я родился в Штатах, — ответил он раздраженно.

— И отец мой родился в Штатах, и дед…

— Ладно, чего там, — примирительно отозвался Брет. — Я другое имел ввиду. А потом — какая разница, кто где родился. Гораздо важнее, где тебя похоронят. Если на хорошем кладбище — это одно, а если на каких-нибудь задворках — совсем другое. Кладбище ставит последнюю точку. Кто что заслужил.

С тех пор они не виделись. Уже с час бродил Пэттисон по обледенелому причалу, порядком продрог, а Брайнер так и не вышел. Вообще-то он совсем не был нужен, но какая-то обида появилась: могильщик и тот относился к нему свысока только потому, что белый. Для такого утверждения не было никаких оснований, Фрэнк это понимал, но обида не проходила.

Он уже повернулся к выходу, когда его окликнул знакомый хрипловатый голос:

— Хэлло, маэстро! С приездом!

Брет словно выплывал из тумана. Что-то новое появилось в его облике, хотя одет он был как всегда — в теплый комбинезон и широкополую шляпу.

— Привет, — улыбнулся Фрэнк. — Как вы тут? Как провели праздники?

— Какие у нас праздники, — пожал плечами Брет.

— Люди мрут не только в будни, и их надо хоронить. А в такую погоду разве работа. Это сегодня потеплело, а то земля промерзала на двадцать дюймов. Сплошной лед. Приходилось отогревать горячими углями. Землеройка как назло испортилась, а вручную попробуй подолби. Но каждого похоронили честь по чести. А как вы? Поездка удалась? Небось уже настрочили ни одну статью.

Говорить о своей работе Фрэнк не любил, а с этой, книгой вообще получилась ерунда. Когда шеф посылал его в страны, примыкающие к великой пустыне, он не ставил никаких необычных условий: надо написать голый репортаж. Ну, разумеется, небольшой экскурс в историю, ссылки на исследования ученых, но главное — то, что увидит собственными глазами. Человек перед лицом пустыни — вот и все. Шеф пошутил: «Могу безвозмездно подарить эпиграф к вашей будущей книге. Из Шатобриана: „Леса предшествуют цивилизации, пустыни приходят после нее“». Пэттисон поехал со спокойным сердцем. А вот теперь вдруг новый поворот: в книге должно быть показано, что в единоборстве человека с природой социальный, политический, общественный строй не играет никакой роли. Перед пустыней все равны — и дикие кочевники, и могущественные корпорации свободного мира, и коммунистические пятилетки. «Должна получиться потрясающая вещь, — с ободряющей улыбкой сказал ему редактор. — Любой тираж разойдется быстрее самых модных комиксов».

— Вся работа впереди, — ответил Пэттисон Брайнеру.

— Зато получите кучу денег, — успокоил его могильщик. — Когда знаешь сколько заработаешь, и дело идет веселей, верно? Вас небось и хозяин балует. Наверное делает щедрые подарки на рождество. Что в этот раз?

— Глаза его азартно заблестели.

Слово «хозяин» неприятно резануло слух. Пэттисон причислял себя к людям свободных профессии, гордился этим, а сейчас вдруг подумал с горечью: какая уж там свобода…

— Поездку в Россию, — ответил он с усмешкой.

— Ого! — воскликнул Брет; он вообще был сегодня необычно возбужден. — В самое пекло. И не страшно?

— Такая работа, — пожал плечами Фрэнк и сам же подумал, что перенял эту манеру у Брета. — Посылают — надо ехать.

— Это конечно, — согласился могильщик. — Дело есть дело. Когда же?

— Скоро.

— Тогда, может статься, не увидимся больше, — явно притворно вздохнул Брет.

— Ну, надеюсь, русские не съедят меня, — улыбнулся Фрэнк.

— Я не о том. Подвернулось одно выгодное дельце — собираюсь перебираться на юг. Дядя у меня скончался, брат отца, и завещал мне участок, который примыкает к старому кладбищу. На нем, на этом кладбище, места уже почти не осталось. А если дядин, то есть мой участок, пустить под могилы — представляешь какой бизнес! Дядя-то в нашем деле ничего не тумкал, его дети — тоже. Поэтому участок мне и достался. А я съездил, посмотрел, прикинул — верное дело. Племяннички еще покусают себе локти.

— Желаю успеха, — сказал Фрэнк, тоже переходя на ты. — Я, признаться, привык к тебе, старина.

— Близость кладбища всегда роднит, — пояснил Брет не без гордости. — У меня много добрых знакомых. А теперь будет еще больше. Может быть, тот ваш знакомый принц захочет, чтобы похоронили его в хорошем месте, пусть укажет в завещании мой участок. Вокруг красота. Вид на море. И ты тоже, — добавил он, но тут же одумался: — Хотя с тобой, сам понимаешь, сложнее. Все-таки юг, а там старые нравы…

— Ладно уж, — криво улыбнулся Фрэнк, — обойдусь как-нибудь.

— Похоронят, не оставят, — кивнул Брет. — Здесь ребята остаются, я им скажу. Сделают все как надо.

— Спасибо.

Они потоптались в лужице подтаявшего снега. Оба чувствовали себя неловко.

— Я еще почему подаюсь на юг, — произнес. Брет, глядя на парящую реку. — Надо бороться за жизнь. Никто не знает, что будет с ним завтра, и надо быть готовым ко всему. Читал книгу «Индивидуальное выживание»?

— Нет.