Год тигра и дракона. Осколки небес. Том 2

   Только комья грязи из-под копыт Серого полетели в разные стороны. Чуским генералам не оставалось ничего иного, кроме как отдать воинам приказ идти в бой вслед за неудержимым главнокомандующим. Отряд отборных всадников следовал за ним по пятам. А знамя с именем Тьян Ню мелькало то с одной стороны, то с другой,и туда же немедля бросался Сян Юн, буквально устилая себе дорогу телами врагов. Хань-ван добился своего, но цена вызова оказалась велика. Чуские воины, воодушевленные отвагой государя, начали теснить ханьцев.

   - Лю Дзы! - кричал Сян Юн, поднимая Серого на дыбы. – Эй, где ты, братец? Давай сразимся! Выходи!

   Та удивительңая радость, которая снисходит порой на прирожденных воинов в горячке боя, захватила чусца в губительный плен. Боли от множества ран он не чувствовал, стрелам, пробившим доспех и застрявшим в боку и в бедре, просто обломил древки, чтобы не мешали сражаться.

   - Тьян Ню! Жена! Я пришел за тобой!

   Одна часть его сознания понимала, что то была уловка Лю Дзы и простенькая военная хитрость сработала, но другая,та, что не принимала доводов рассудка, гнала вперед и вперед: убивать,топтать копытами и без устали рубить всякого, кто встанет на пути. Кто мог противостоять слепой ярости, почти безумию? Да никто.

   - Глядите-ка! - ликовал Сян Юн. - Сейчас они побегут! Еще чуть-чуть! Слышишь, братец, я буду гнать тебя до развалин Санъяна!

   Так бы оно и случилось, кабы стылое серое небо на востoке не окрасилось алым заревом. И то был не рассвет. День этот короткий зимний к вечеру уж клонился, какие тут рассветы.

   - Беда, государь! - заверещал на всю равнину Ли Лунь. – Обозы наши горят!

   - Пусть горят! - ответил Сян Юн. - Цин Бу разберется!

   Потеря была велика, но не смертельна, в конце концов, если разгромить ханьцев, то можно будет разжиться припасами и добром во время преследования.

   Α в это время с правого фланга в чуское войско уҗе вбивался конный клин многоопытного Хань Синя.

   Получив столь неоҗиданный отпор, чусцы отступили. Но всё произошло так внезапно – и атака,и отступление, что кое-кто долго не мог остыть. Ловили Сян-вана по всему лагерю сначала впятером, а потом и всемером, чтобы кровью не истек. Под руководством Ли Луня затащили в шатер и там уже содрали с бешеного главнокомандующего порубленные и липкие доспехи.

   - Где? Где гонец от Цин Бу? - надрывался он в крике, отпихивая от себя слуг. - Почему нет никаких вестей от Чжоу Иня?

   - Нету никого, и пока вам не зашьют раны, никого не будет, – твердо сказал ординарец.

   - Убью!

   - Как скажете, - согласился тот смиренно. - Но только после перевязки.

   - Превосходно, – прошипел Сян Юн сквозь зубы и сдался на милость лекаря.

   Чуский князь с юных лет себя не щадил, тело его поқрывало множество шрамов, часть из которых заставляла зажмуриваться бывалых врачевателей. И увидев в очередной раз эту роскошную коллекцию, Ли Лунь пoдумал, что весь отпущенный богами запас терпения истрачен у его государя на усмирение всех видов телесной боли.

   Ни раскаленный на огне нож, ни раздвигающая плоть шпилька не заставили Сян Юна даже поморщиться. Он еще и советы принялся давать:

   - Просто дерни разок посильнее, наконечник и выпадет. Я сто раз так делал.

   - Тогда я могу порвать крупный кровеносный сосуд, - уперся старательный лекарь. – Осталось совсем немного, Великий ван.

   К концу пытки, а никак иначе ординарец манипуляции, проделанные с Сян-ваном, назвать не мог,тот все же окончательно выдохся и злость покинула его, как вода дырявое ведро. А может, виной тому был горький целебный отвар, после которого Великий ван плевался точно верблюд.

   - Так что там с гонцом от Цин Бу? - спросил он. – Так и не появился?

   - Не было никого.

   - Я так и подумал. Вызови мне сюда советников. Боюсь, нам придется отступить.

   Лю Дзы и соратники

   Еще не успела почернеть и загустеть кровь на истоптанном сером снегу, еще надрывно ржали покалеченные кони и выли раненые, а Хань-ван, наспех утерев пот и кровь грязной полой плаща, уже восседал на высокoм помосте посреди лагеря и принимал поздравления и изъявления покорности. Битвы с чуским князем, неважно, выигранные ли или проигранные, всегда приносили перемены в неровный строй приближенных ханьского государя. Ванов, генералов и сановников становилось то больше, то меньше,и какой-нибудь блаженный даос, глянув с одной из пяти священных вершин, лишь по количеству личных знамен командующих смог бы точно сказать, на чьей стороне сейчас военное счастье.

   Так вот знамен прибавилось. Лю, чье кресло стояло аккурат между двумя огромными барабанами, уже почти оглох от рокота, которым приветствовали каждого из ханьских командиров. Но виду не подавал,только морщился незаметно.