Год тигра

– "Приговор, вынесенный виновному судом, а именно – расстрел, будет исполнен в удобное для этого время".

Чувство огромной радости переполнило Шавасса. На его глазах даже выступили слезы.

– Спасибо, – произнес он. – Огромное вам спасибо.

Капитан сердито нахмурился.

– Вы будете казнены, – пояснил он. – Вы это поняли?

– Конечно! – радостно воскликнул Шавасс.

Цен удивленно пожал плечами.

– Ну хорошо. В таком случае снимите с себя одежду, – сказал он.

Англичанин и незнакомец в зеркале начали медленно раздеваться. Пальцы у обоих дрожали.

Когда последняя, измазанная грязью и кровью рубашка Шавасса упала на пол, капитан приказал сержанту:

– Тщательно проверь его одежду. Нельзя допустить, чтобы он, совершив самоубийство, избежал приговора суда.

Оставшись в чем мать родила, Шавасс удивленно смотрел на сержанта, стоя на коленях рывшегося в его лохмотьях.

Капитан нажал на кнопку звонка, и через несколько секунд в кабинет вошла дежурная. Не обращая никакого внимания на Шавасса, она остановилась у стола и, выслушав капитана, взяла у него бумаги. Затем китаянка подошла к большому шкафу и принялась раскладывать бумаги по папкам.

Шавасс терпеливо ждал, когда сержант закончит обыск, и продолжал смотреть в зеркало. Неожиданно в нем появилось отражение вошедшего в кабинет полковника Ли.

Увидев англичанина, он сразу же изменился в лице. Полковник, негодующе сверкая глазами, двумя широкими шагами пересек комнату, схватил капитана за шкирку и поднял его с кресла.

– Тупая свинья! – гаркнул он на Цена. – Тебе мало того, что он перенес? Зачем же его так унижать?

– Полковник, я просто велел его обыскать. Перед казнью так ведь всегда делают, – пытался оправдаться капитан. – Мы должны строго следовать инструкциям ЦК!

– Убирайся! – прикрикнул на него Ли. – И эту чертову бабу забирай с собой!

Капитан и дежурная быстро удалились, а сержант, поднявшись с колен, помог Шавассу одеться.

– Пол, прошу прощения, – извинился Ли. – Поверьте, мне самому было мерзко это видеть.

– Не стоит, полковник, – ответил Шавасс. – Это уже не имеет никакого значения. Мне осталось ждать совсем недолго.

– Это вам сообщил капитан?

Англичанин в ответ кивнул.

– А все-таки победа осталась за мной, – сказал он. – Не так ли, полковник?

– Пол, я сделал для вас все, что от меня зависело, – сочувственно произнес Ли. – Да вы и сами это знаете. Теперь я уже не смогу вам помочь. Приговор вынесен Центральным Комитетом, а это значит, что обратного хода нет.

– Странно, но я им очень доволен, – ответил Шавасс. – А еще я рад, что мой пистолет заклинило, и вы остались живы. Теперь у вас будет время понять, что вы были не правы. Вокруг вас творится беззаконие, а вы его поддерживаете.

Ли тяжело вздохнул и, поднявшись с кресла, подошел к камину. Некоторое время он смотрел на полыхавший в нем огонь, а потом повернулся к Шавассу.

– Если бы у меня было хоть немного времени, всего несколько дней, то вы. Пол, согласились бы на сотрудничество. Вы ведь сейчас к этому очень близки. Очень.

Шавасс помотал головой.

– Нет, – сказал он. – Масло с водой не смешать. Это – основа химии. Нас с вами, как и всегда, разделяют миллионы миль.

Полковник Ли ударил кулаком в ладонь.

– Но мы все же правы, Пол, – сказал он. – Учение, которому мы следуем, непоколебимо, как закон природы. Так что мы обязательно победим, а вы проиграете.

– Вы совсем не учитываете психологию людей, а человеческий фактор в нашей жизни самый переменчивый, – заметил Шавасс. – Никто не знает, что может случиться с вами или со мной.

– Ну что ж, я вижу, что зря теряю время, – пожав плечами, ответил полковник и, щелкнув каблуками, протянул англичанину руку. – В таком случае, Пол, прощайте.

Шавасс инстинктивно пожал китайцу руку и в сопровождении сержанта вышел из кабинета.

Когда они дошли до камеры Шавасса, англичанин остановился. Однако сержант, подтолкнув его, подвел узника к другой двери в самом конце коридора. Открыв ее, китаец втолкнул Шавасса в новую камеру.

В ней было абсолютно темно. Вытянув перед собой руки, Шавасс сделал несколько осторожных шагов и наткнулся на железную койку. И в этот момент в камере загорелся яркий свет.

Англичанин увидел, что на койке в залитых кровью лохмотьях лежит мужчина. Глаза его были закрыты, распухшие губы неподвижны, а руки лежали скрещенными на груди, как у покойника. Кожа на лице узника, желтая, словно воск, казалась прозрачной. Однако выражения страдания Шавасс не увидел.

Он присел на край тюремной кровати и, обхватив руками голову несчастного, приподнял ее.

– Йоро! Йоро! – воскликнул англичанин и коснулся пальцами холодного лица.

Тибетец медленно открыл затуманенные глаза и посмотрел на Шавасса. Затем, открыв рот, попытался что-то сказать, но сделать этого так и не смог. Голова его откинулась, глаза закрылись.

Шавасс потерял всякое ощущение реальности. Ему показалось, что он видит жуткий, кошмарный сон. Тупо уставившись в стену, он сидел рядом с Йоро до тех пор, пока из коридора не донеслись шаги.