Год в Касабланке

— Скажите, а моего деда кто-нибудь посещал?

Хозяин налил чай в фарфоровую чашку и подвинул ее ко мне.

— О, да. И очень важные люди. Он знал покойного короля и его отца. И, конечно, я помню, как сюда приезжали вы с вашими сестрами. Вы тогда были еще очень маленьким. Ваш отец привез вас.

Я помешивал чай и вдыхал вместе с паром его аромат.

— Когда я впервые встретил вашего отца, он только-только прибыл из Аравии, где гостил у короля Ибн Сауда. Он сидел тогда на том же самом месте, где сидите сейчас вы. Я ясно помню это.

Господин Ребибо подозвал к себе старую овчарку.

— Он рассказал мне историю, которая до сих пор жива в моей памяти.

Я спросил, о чем была эта история.

— Вашего отца пригласили во дворец в Мекке. Но он забыл захватить с собой подарок. Неожиданно для себя он оказался в тронном зале перед старым королем. Он низко поклонился, поцеловал правую руку Ибн Сауда и сказал: «Ваше величество, мне хотелось бы преподнести вам подарок. Вот он перед вами. Это — я. Я отдаю вам себя в услужение до конца моих дней». Ибн Сауд взглянул на него сверху вниз и ответил: «Я благодарю вас за прекрасный подарок и возвращаю его, то есть вас, обратно. А теперь подойдите, сядьте здесь, и мы поговорим».

Хозяин дома рассмеялся, глотнул чаю и рассмеялся вновь.

— Вы не можете себе представить, как мы грустили после того, как произошел тот несчастный случай. Ваш дедушка только что спустился с холма из кафе «Франс», куда он ходил каждое утро. Он подошел к двери и стал вынимать ключ, когда грузовик дал задний ход. Бедняга потерял сознание от удара.

— Вы видели, как это случилось?

— Нет, в тот день я отсутствовал. Когда я вернулся, ваш дед уже умер.

Некоторое время мы сидели молча. Вьющаяся вокруг двери виллы глициния ожила от движущихся теней и птичьего пения.

— Ну, а теперь, — сказал хозяин торжественно, — я передам вам то, за чем вы приехали. Я удивлен, что никто из вашей семьи до сих пор не приехал сюда, чтобы забрать их.

— Забрать что? — спросил я смущенно.

— Дневники вашего деда, конечно.

Глава 11

Ценность жилья в его жильцах.

Дневники лежали у меня на коленях, а я сидел в автобусе, который громыхал в направлении Шафшавана. Дневников было два — две тетради в красных выцветших переплетах, страницы исписаны темно-синими чернилами легко узнаваемым почерком моего деда. В автобусе слишком трясло, чтобы читать, поэтому я смотрел в окно. Виды северного Марокко медленно проплывали мимо — небольшие поля с кактусами и овцами, старцы верхом на ослах, апельсиновые рощи, фермы и прозрачные зимние ручьи.

Когда дневной свет поблек и начало смеркаться, я увидел Шафшаван. Городок раскинулся по склонам холма, скалистый и суровый, как конец света. Предгорья Рифа нависали над ним темным занавесом. Стены домов в городе были белыми, а крыши — цвета красной терракоты. Ничего подобного я нигде в Марокко больше не встречал. Один человек в автобусе сказал, что город был основан мусульманскими беженцами из Андалусии пять веков назад.

Я снял комнату в мрачной маленькой гостинице в одном из закоулков медины, привлеченный названием заведения — отель «Парадиз». Сумерки принесли неожиданную прохладу. На улицах было полно народу, причем все поголовно закутаны в шерстяные джеллабы. Я вытащил открытку Пита и показал ее первому встречному мальчишке, ткнув в адрес, написанный снизу. Мальчик кивнул головой. Он повел меня по крутым лестницам и узким переулкам с побеленными домами, где запах жареного мяса смешивался с ароматом цветов жасмина. Через пятнадцать минут мальчик остановился. Он показал на открытку, а потом на низкий вход с побитой временем деревянной дверью. Я дал ему монетку, и он скрылся в сутолоке толпы. Я засомневался, действительно ли в этом месте мой техасец нашел свою настоящую любовь. Я громко постучал. За дверью послышалось движение. Похоже было, что подошел кто-то старый и усталый. Отодвинулась задвижка, и заскрипели несмазанные дверные петли.

В дверях стоял пожилой бородатый мужчина в чалме, правая часть его лица была освещена огарком свечи. Из темноты за его спиной несло тухлой рыбой. Я искренне надеялся, что попал не по адресу.

— Питер Вильямс? — спросил я.

Старик замер. Я снова повторил имя.

— Нам, да, — сказал он по-арабски. — Bienvenue, добро пожаловать.

Запах рыбы становился все сильнее по мере того, как я углублялся внутрь. Стены выглядели настолько закопченными, словно совсем недавно здесь случился пожар. Послышалось пение, причем где-то совсем близко — мужской голос, звучавший гипнотизирующе на фоне теней. Бородач толкнул дверь. Она не поддалась. Он толкнул снова. В замке повернулся ключ, и дверь открылась внутрь.

За дверью, поджав под себя ноги, сидели семеро мужчин. Они нараспев читали стихи Корана. Единственным источником света была свеча, стоявшая в центре. Определить размер комнаты было трудно, поскольку в ней было очень темно. Когда я вошел, никто не поднял головы. Все были погружены в свой собственный мир. Я осмотрел их лица. Здесь были люди всех возрастов: от стариков до юношей.