Год в Касабланке

— Потому что до этого она сроду ничего не готовила, — пояснил Камаль. — Даже яичницу. На кухне у нее все получалось ужасно. Я спросил Джен, заходил ли кто-нибудь к нам. Она ответила, что никто не заходил. Но она упорно отводила глаза. — Камаль вытер пот со лба рукой. — Всегда можно угадать, когда человек лжет. Всегда. Лжец пахнет по-другому.

— Так что же случилось?

— На следующее утро у дверей послышался какой-то шум. Я открыл дверь, и к нам ввалилось шестеро фэбээровцев. Как оказалось, они оцепили весь квартал. Да еще пригнали вертолеты. Парни из ФБР сказали, что они заходили предыдущим вечером, но велели Джен молчать. Это было так унизительно. Моя собственная жена доверяла им больше, чем мне.

— Это тогда они тебя допрашивали?

Камаль улыбнулся.

— Ага. Они в тот раз ну прямо в каждую щелку, в каждый уголок заглянули.

— Квартиры?

— Нет, моего мозга.

Работа штукатуров продвигалась медленно, но все же продвигалась. Похожий на мима Мустафа привел специального мастера для вырезки горизонтального орнамента по верху стен, этот орнамент должен был зеркально отражать тот, что шел по терракотовому бордюру. Одной из причин задержки работы было то, что не хватало специалистов общего профиля. Нам срочно требовались: художник, электрик, водопроводчик, каменщик и более надежный плотник. Проблема заключалась в том, что нельзя было нанять человека, не имеющего личных связей с Камалем. Так уж заведено в Марокко: пробиваться может только член племени, общины или еще какой-нибудь группы. Вот и в данном случае любой мастер, не имевший прямых связей с моим помощником, немедленно объявлялся жуликом или плохим специалистом, а иной раз и тем и другим.

Я только однажды нанял работника в обход Камаля, это был сосед Хамзы, который утверждал, что он — каменщик. Я приказал Камалю принять его на работу, чтобы сделать приятное сторожам. Проблемы начались сразу же после того, как мрачная тень этого человека пересекла порог дома. Ему не понравилась работа, а еще больше не понравился Камаль. За ту неделю, что он проработал у нас, он умудрился сломать все, до чего дотрагивался. Кончилось тем, что незадачливый каменщик погнался за Камалем с молотком-гвоздодером по улицам трущоб.

Я вырос в Англии и хорошо знаком со знаменитым британским работником и его подходом к работе. Он приходит поздно, а заканчивает рано и за день обязательно потребует тысячу чашек чая с молоком. Он курит, не стесняясь хозяев, тушит окурки об пол и устраивает у вас в доме настоящий кавардак, при этом непрерывно ноя, словно ребенок, у которого болят зубы. Он имеет привычку исчезать на недели, но к Рождеству загадочно появляется вновь, намекая на премии и подарки.

Мне казалось, что ни в одной стране мира я не встречу ничего подобного работнику-англичанину. Но это все же произошло. В Доме Калифа. Хотя на первый взгляд вроде бы сходства нет. Марокканские рабочие вежливы и никогда не забывают длинно и цветисто поприветствовать хозяина. Когда они работают в вашем доме, то делают это с усердием, и не помышляя даже о том, чтобы попросить вас заварить им чаю. Если марокканцы захотят чаю, то приготовят его сами, на жаровне, которую они всегда держат вместе с инструментом. Они почти совершенство во многих отношениях, но у марокканских рабочих есть один существенный недостаток: они практически никогда не заканчивают работу.

Когда я осматривал большие здания в Марокко, я обнаружил, что не могу понять, завершат их ремонт когда-нибудь или нет. Когда бы я ни ворчал по этому поводу на мастеров, они лишь широко улыбались, восклицая, что на все воля Аллаха. Но как-то в самом начале февраля я познакомился с известным марокканским архитектором. Я спросил у него, как удается королевским семьям доводить до конца хоть какое-нибудь строительство. Он погладил свою седую бороду и ответил задумчиво:

— Дело не в деньгах. Дело в контроле.

Я спросил его, что он имел в виду.

— Королевская семья веками покровительствовала традиционным марокканским ремеслам. Но большое заблуждение считать, будто мастер станет больше стараться, даже если он работает на своего короля. Для того чтобы мастер достиг совершенства в своей работе, его нужно денно и нощно уговаривать.

Архитектор рассказал, что когда король Хасан II, отец нынешнего монарха, строил Большую мечеть в Касабланке, он появлялся на строительной площадке настолько часто, насколько мог себе позволить.

— Он лично проверял инструменты и сам выбирал муалема, стоя над ним каждый раз по несколько часов. Если мастер допускал ошибку в работе на ширину волоса, король приказывал этому человеку собирать инструменты и уходить. Он прекрасно понимал, что об этом повсюду пройдет слух и этот ремесленник никогда больше не найдет себе работу.

В тот день, когда Хамза, взяв старую лопату, решил откопать страусиное яйцо, лил проливной дождь. Осман стоял и держал над ним ломаный зонтик, прикрывая товарища от ветра. Я наблюдал за ними издали, как всегда стараясь понять смысл происходящего.