Год в Провансе

Несколько минут он шел вместе со мной по тропинке и немного взбодрился, вспомнив, что уже скоро разбогатеет. И, кстати, самое время. Человек, всю жизнь тяжело проработавший, имеет право отдохнуть. Он должен провести старость в покое и комфорте, а не ломать спину, работая на земле. Земля, принадлежавшая Массо, славилась по всей долине своей неухоженностью, но он всегда разглагольствовал о ней как о чем-то среднем между садами Версаля и вылизанными виноградниками Шато-Лафита. Потом он свернул с тропинки и отправился в лес терроризировать каких-нибудь несчастных птах, грубый, жадный и хитрый старый врун. За прошедшие месяцы я искренне привязался к нему.

Тропинка была щедро усыпана отстрелянными гильзами. Их оставили те, кого Массо презрительно именовал chasseurs du sentier — «тропиночными охотниками» — и считал жалкими размазнями, которые боятся промочить в лесу ноги и надеются, что глупая птица сама угодит под их выстрел. Кроме гильз попадались раздавленные сигаретные пачки, пустые банки из-под сардин и бутылки — сувениры, оставленные любителями природы, теми самыми, что постоянно жаловались на туристов, загадивших весь Люберон. Видимо, им казалось, что мусор, оставленный ими самими, не представляет угрозы для окружающей среды. Они были порядочными поросятами, эти провансальские охотники.

Вернувшись домой, я застал небольшую конференцию, проходящую вблизи электрического счетчика, что скрывался за деревьями на заднем дворе. Представитель ЭДФ[185] открыл его, чтобы снять показания, и обнаружил, что в счетчике поселилась большая колония муравьев. Разглядеть цифры и подсчитать, сколько электричества мы израсходовали, было невозможно. Муравьев следовало срочно прогнать. К моей жене и человеку из ЭДФ тотчас же присоединился Меникуччи, который, как мы подозревали, поселился у нас в бойлерной.

— Oh l`a l`a. — Он наклонился, чтобы получше рассмотреть счетчик. — Ils sont nombreux, les fourmis.[186]

На этот раз Меникуччи нисколько не преувеличил. Муравьев было столько, что они казались одной сплошной массой, заполнившей весь ящичек для счетчика.

— Я к ним и пальцем не притронусь, — решительно заявил человек из ЭДФ. — Они забираются в одежду и потом кусаются. Прошлый раз, когда я вытряхивал муравьев из счетчика, они остались со мной до самого вечера. — Он посмотрел на шевелящуюся массу, задумчиво постучал отверткой по зубам, а потом повернулся к Меникуччи: — У вас есть паяльная лампа?

— Я водопроводчик. Конечно, у меня есть паяльная лампа!

— Bon. Тогда мы попробуем их оттуда выжечь.

Меникуччи посмотрел на него с ужасом. Он даже шагнул назад и перекрестился. Затем хлопнул себя по лбу. Он поднял указательный палец к небу жестом, означающим либо крайнее несогласие, либо намерение прочитать лекцию, либо и то и другое.

— Я не верю своим ушам! Что вы сейчас сказали? Паяльная лампа? А вы знаете, какой ток проходит по этому кабелю?

— Я электрик. Разумеется, я знаю, — обиделся представитель ЭДФ.

Меникуччи фальшиво изобразил удивление:

— Ah bon? Ну тогда вы, наверное, знаете, что случится, если загорится кабель под током?

— Да я осторожно.

— Осторожно! Осторожно! Mon Dieu, мы все можем погибнуть вместе с муравьями.

Человек из ЭДФ сунул отвертку в карман и скрестил руки на груди:

— Ну и прекрасно. Лично я к муравьям не притронусь. Убирайте их сами.

Меникуччи на минуту задумался, а потом повернулся к моей жене с видом фокусника, готовящего свой коронный номер:

— Не могла бы мадам принести нам лимоны, штуки две или три, и ножик?

Мадам помощница фокусника сбегала на кухню и тут же вернулась с ножом и лимонами, и Меникуччи разрезал каждый на четыре части.

— Этой astuce[187]

меня научил один очень старый человек, — загадочно проговорил он и пробормотал себе под нос еще что-то не особенно любезное о дураках и паяльных лампах. Представитель ЭДФ обиженно фыркал под деревом.

Разрезав лимоны, Меникуччи приблизился к счетчику и начал осторожно поливать его цитрусовым соком. Время от времени он останавливался, чтобы проверить, как эти кислые потоки нравятся муравьям. Те в панике покидали ящик, толкаясь и карабкаясь друг на друга. Меникуччи торжествовал.

— Voil`a, jeune homme, — снисходительно обратился он к представителю ЭДФ. — Муравьи не выносят лимонного сока. Так что сегодня вы научились чему-то новому и полезному. Если будете класть нарезанный лимон рядом со счетчиком, они никогда в нем не поселятся.

Демонстрируя черную неблагодарность, человек из ЭДФ тут же стал жаловаться на то, что счетчик стал липким от сока.

— Лучше липкий, чем сгоревший дотла, — парировал Меникуччи и отправился к своему котлу. — Beh oui. Лучше липкий, чем сгоревший.

Стояло классическое бабье лето: днем мы еще купались, а по вечерам разводили огонь в камине. Но как-то ночью все кончилось с типичной для Прованса внезапностью. Мы легли спать в одном времени года, а проснулись в другом.