Год в Провансе

Неделя пролетела быстро и без особых происшествий, что было довольно странно, учитывая, что у нас гостил человек, который регулярно выливал на себя бокал вина, когда смотрел на часы, и чьи безупречные белые брюки обычно оставались безупречными только до первого блюда. Но все, на что мы могли бы в итоге пожаловаться, — это одна или две небольшие поломки, несколько разбитых чашек, утопленное в бассейне полотенце, короткая паника, когда Беннет сообразил, что отправил свой паспорт в химчистку, и несколько тревожных минут в тот раз, когда ему показалось, будто он проглотил осу. Нам было грустно, когда он уезжал, и мы надеемся, что когда-нибудь наш друг вернется снова хотя бы для того, чтобы допить те четыре стаканчика с кальвадосом, которые мы нашли у него под кроватью, и забрать свои трусы, оставшиеся одиноко висеть на вешалке для пальто.

О кафе на старом вокзале в Боньё мы узнали от Бернара. Заведение солидное и серьезное, сказал он, один из тех семейных ресторанов, которых во Франции было множество до тех пор, пока еда не стала модой, а в bistrots не начали подавать прозрачные ломтики утиной груди вместо daube и рубца. Поспешите, добавил Бернар, потому что la patronne уже поговаривает о пенсии, и постарайтесь нагулять побольше аппетита. Она любит, чтобы тарелки после еды блестели.

Вокзал в Боньё не работал уже почти сорок лет, и дорога, ведущая к нему, была заброшена и покрыта выбоинами. С шоссе не было видно никаких признаков ресторана: ни вывески, ни выставленного меню. Мы проезжали мимо множество раз, считали здание совершенно необитаемым и даже не подозревали, что за деревьями скрывается забитая машинами стоянка.

С трудом найдя свободный промежуток между пикапом местной «скорой помощи» и чумазым фургоном строителей, мы вылезли из машины и пару минут постояли, прислушиваясь к гулу разговоров и клацанью приборов, доносящемуся из распахнутых окон. Здание ресторана, квадратное и лишенное всяких излишеств, находилось метрах в пятидесяти от станции. Полустертые корявые буквы над входом сообщали: «Кафе „На вокзале“».

На стоянку заехал небольшой грузовичок «рено», и из него вылезли двое мужчин в комбинезонах. Они вымыли руки над старой раковиной, прибитой к наружной стене, и, открыв дверь локтем, вошли в ресторан. Мужчины явно были завсегдатаями, потому что сразу же направились в дальний конец бара к полотенцу, висящему там на крючке. Когда они вытерли руки, их уже ждал поднос с двумя стаканчиками pastis и кувшином воды.

Зал был большим и просторным, темным у входа и солнечным в глубине — там, где окна выходили на зеленые поля, виноградники и подернутые знойной дымкой склоны Люберона. За столиками сидело человек сорок, одни мужчины, и все они уже ели. После полудня успело пройти всего несколько минут, но у каждого провансальца в желудке имеются часы, и ланч — это единственное событие, на которое он никогда не опаздывает. On mange à midi[126] и ни секундой позже.

На каждом столике, покрытом белой бумажной скатертью, стояли две бутылки вина: красного и розового, без этикеток. Оно доставлялось сюда из местного кооператива, расположенного на другой стороне дороги, метрах в двухстах от ресторана. Никакого меню на столиках не было. Мадам готовила ланч пять раз в неделю, с понедельника по пятницу, и сама решала, что будут есть ее клиенты. Дочь хозяйки принесла плетеную тарелку с вкуснейшим хлебом и спросила, нужна ли нам вода. Нет? Тогда надо позвать ее, если мы захотим еще вина.

Похоже, большинство клиентов были знакомы друг с другом и через головы соседей обменивались с другими столиками веселыми оскорблениями и ехидными замечаниями. Одного не помещавшегося на стуле толстяка обвинили в том, что он якобы начал худеть. Тот на секунду оторвался от тарелки, сердито что-то прорычал и опять энергично заработал вилкой. За столиком в углу мы увидели нашего электрика и Бруно, укладывавшего у нас каменный пол, и еще несколько знакомых лиц, которых не видели с тех пор, как остановилась работа в нашем доме. Все наши строители отлично загорели и выглядели так, будто только что вернулись из отпуска. Один из них окликнул нас:

— C'est tranquille chez vous? Без нас спокойнее?

Мы ответили, что надеемся увидеть их всех в августе, когда возобновится работа.

— Normalement, oui, — покивал он и произвел рукой несколько горизонтальных колебаний. Мы уже понимали, что это означает.

Дочь хозяйки принесла нам первое блюдо и предупредила, что из-за жары ланч сегодня будет легким. Она поставила на стол овальную тарелку с кусочками saucisson и вяленой свинины, крошечными корнишонами, черными оливками и тертой морковью в остром маринаде. Сверху на saucisson лежал и таял толстый кусок белого масла.