Год великого перелома

Секретарь Волков просматривал последние июньские номера «Красного Севера»: «Торги финансового отдела на продажу изъятого за недоимки имущества…» Рядом с объявлением о пропаже дойной козы (зачем Тепцов печатает подобную чушь?) — публичное заявление какого-то Михаила Михайловича Квашникова: «Порываю всякую связь со своим отцом Михаилом Ивановичем Квашииковым и всей его семьей». Дальше? Информация по округу. Доклад товарища Сталина на съезде. Заметка о театре Ленинградского пролеткульта, объявление о пропаже собаки. «Порываю всякую связь с родителями Александром Алексеевичем и Раисой Гордеевной Кукушкиными, про-живающими в г. Вологде по площ. Ш Интернационала… Любовь Александровна Кукушкина». Кто такая? Кажется, из ОКРЗУ… Снова съездовские материалы.

Надо срочно собирать бюро по итогам съезда, наметить план на июль-август. А что тут? Еще одна пачка заявлений на санаторий и отпуск…

После просмотра местной газеты Волков начал разбирать бумаги и заявления, поступившие из вновь образующихся районов. «Настоятельно прошу бюро Окружкома назначить комиссию по выяснению моего социального прошлого и моей недавней работы на лесозаготовках, — читал ответсекретарь. — Считаю решение о моем несоответствии занимаемой должности несправедливым, а утверждение о связи с вологодской группой Бухарина не соответствующим действительности. К сему Лузин».

Да, Лузин. Степан Иванович. Как раз перед съездом они долго беседовали об организации и строительстве поселков для высланных. У него были интересные предложения об использовании фонда колонизации, о летней заготовке пиловочника. Что же случилось с Лузиным за две эти недели, почему он написал такое радикальное заявление?

Секретарь Окружкома Волков решительно снял телефонную трубку.

За стенами вологодского Духова монастыря, внутри массивных каменных монолитов в летнюю пору всегда было прохладно. Ни мухи, ни комары не беспокоили сотрудников. Конечно, зимой тут не особенно тепло. Но не особенно и студёно. Единственное неудобство — это холодная уборная. Еще не любил Семен Руфимович Райберг запах печного зноя. Боясь угару, приходил в кабинет ближе к полудню и для проветривания открывал дверь в коридор. Никто не злоупотреблял этой открытой дверью, даже новый начальник ОГПУ Сенкевич. Весной Семен Руфимович своими глазами видел документ с грифом «строго секретно», поступивший на имя бывшего секретаря Окружкома Стацевича. То была выписка из протокола № 20 заседания Краевого секретариата от 17. III. 30 г.: «Слушали: «О замене начальника Вологодского Окротдела ОГПУ тов. Кясперта и нач. Коми областного отдела ОГПУ тов. Витола по предложению ПП ОГПУ. Постановили: 1) Освободить от занимаемой должности тов. Кясперта и Витола, откомандировав их в распоряжение ЦК ВКП(б) для работы по линии ОГПУ. 2) В должности нач. ОГПУ утвердить тов. Альтберга Александра Карловича». Документ был подписан зам. секретаря Севкрайкома Иоффе.

Утвердили Альтберга, а послали почему-то Сенкевича…

Отчего что ни начальник, то обязательно либо поляк, либо латыш?

Семен Руфимович любил иногда слегка обмануть самого себя. Он знал о причине замены, но сделал вид, что не знает. Он ухмыльнулся, встал и глянул в большое купеческое зеркало. Постучал по стеклу восковым бескровным перстом: «А ведь прав был тот рыжий поп! — с улыб-кой подумал Райберг. — В зеркальном отражении все меняется. Левое становится правым, правое левым… Философский вопрос! Печать и радио тоже ведь отражение действительности. А почему Толстого Ленин называет «зеркалом русской революции»?»

Семен Руфимович с надсадной бодростью поспешил сесть за свой двухтумбовый тоже купеческий стол, покрытый зеленым сукном. Обманывать самого себя было не к чему. Ему давно хотелось в Москву, как хотелось в Москву или на худой конец в Архангельск Яшке Меерсону, за которого так хлопочет Турло — член Краевой контрольной комиссии. Дело житейское. Причина срочной замены Альтберга Сенкевичем попросту не интересна. Обычная внутренняя склока в окружении Менжинского и Ягоды. Впрочем, что значит обычная? Достаточно одной небольшой докладной, чтобы автор вот этого сочинения кубарем полетел из своего кресла…

«В Холмогорах из одного раскулаченного семейства трудоспособные отправлены на лесозаготовки, а старуха и дети 6 мес., 6 и 13 лет помещены без продуктов в баню.

Выселенные кулацкие семьи в Мехреньге (Плесецкий р-н) загнаны в церковь, и поставлена вооруженная охрана.

По Вокскому с/с (Пинежский р-н) из 13 раскулаченных хозяйств трудоспособные отправлены на лесозаготовки, для остальных членов семей, охраняемых сельисполнителями, были установлены правила: 1. ходить по деревне с места поселения на 4 дома вперед и 4 дома назад и до 4-х часов дня. 2. детей раскулаченных в школу не пускать.

Уполномоченный Вол. ОЧК рабочий Сухонских фабрик Киров, ворвавшись в дом середняка Николаева, сорвал у жены Николаева из ушей серьги, снял с пальца кольцо и скрылся. (Киров арестован.)