Год вне Земли

Примерно в половине десятого утра начиналась работа по программе, которая до нас доводилась в предыдущий день. Эта утренняя работа в зависимости от ее характера продолжалась 2,5—3 часа. После этого в течение часа — физические упражнения. Один на вело-эргометре, а другой — на бегущей дорожке. На вело-эргометре каждый сам подбирал приемлемый для него цикл нагрузки, ускорений и расслаблений. На бегущей дорожке выполнялись бег и ходьба. Их темп также подбирался каждым по своим силам. Володя в основном бегал на дорожке в медленном темпе. Я же ходил и бегал в быстром темпе. Перед началом занятий мы надевали специальные спортивные костюмы и рядом размещали полотенца для вытирания пота. Минут через 10—15 после начала занятий лицо и открытые участки тела покрывались каплями пота, которые в невесомости не скатываются с тела, не соединяются друг с другом и имеют форму не чечевицы, как на Земле, а шара. Этот водяной горох можно убрать только полотенцем. К концу занятий вся форма была мокрой от пота, и мы ее сушили на вентиляторах.

После занятий — обед. Он состоял из первого блюда — какого-нибудь супа, заключенного в специальную тубу, и второго блюда — обычно в виде консервированного мяса, картофельного пюре — и различных соков, или чая, или кофе, или молока — по желанию. По субботам и воскресеньям в качестве деликатеса у нас была клубника с сахаром. Первые, вторые блюда и хлеб мы ели подогретыми. Кроме того, к обеду всегда был репчатый лук и чеснок. Любили также горчицу и хрен, фруктово-яблочные приправы.

После обеда, обычно минут 40, было личное время, которое каждый мог использовать по-своему, и, как правило, мы занимались подготовительными операциями к следующим сегодняшним экспериментам.

И опять работа по программе часа на 2—4, иногда больше, когда это требовалось или когда ее нельзя было прервать. Дальше следовали занятия физкультурой в течение одного часа. И если, допустим, я утром занимался на велоэргометре, то после обеда тренировался на бегущей дорожке.

Желания заниматься физкультурой не было. Это на Земле — удовольствие, а здесь каждый раз приходилось себя заставлять. Ведь, кроме того, что это тяжелая физическая работа, она еще и очень однообразная. Хотя бы придумать, что в это время еще можно делать, а то глядя в потолок — нудно же. Вот есть у нас такой прибор для электростимуляции мышц «Тонус». Наденешь электроды и сидишь 10—15 минут. За это время я успевал два рассказа Зощенко прочитать. И не только себе и Володе, но и смене в ЦУП. Зощенко действительно тонизировал. А вообще-то мы очень далеки от понимания, как действует невесомость. Может быть, надо не все мышцы нагружать, а выборочно? А вдруг наоборот? Но мы знали, что в столь длительном полете пока нет другого средства для сохранения здоровья.

В качестве ориентира мы имели предыдущий 140-дневный полет наших товарищей — Коваленка и Иванченкова. Для себя мы увеличили нагрузку примерно на 40—60 процентов по сравнению с ними. И мы надеялись, что после приземления относительно быстро восстановим свои силы.

Ужин, как правило, состоял из сублимированного картофельного пюре, сублимированного мяса, творога. Все это восстанавливали водой в течение 5—10 минут. Далее следовал чай или кофе с печеньем или бисквитом. У нас много было сладостей, конфет, но мы их ели мало. Больше хотелось чего-нибудь соленого. Но этого на борту не было вовсе.

За ужином следовало личное время. Но в течение этого времени нужно было изучить программу на следующий день, продумать ее, выяснить у Земли неясные места. В это же время мы выполняли мелкий ремонт, всякие усовершенствования, некоторую подготовку к завтрашней работе. Вечером же я вел записи в дневнике. В космосе, как ни странно, выяснилось, что оба мы малоразговорчивы. Редко беседовали о чем-то отвлеченном, не связанном с работой. Разве что в те дни, когда были сеансы связи с семьями. Разбередят душу, и предадимся потом воспоминаниям вслух. Мы слушали последние известия, новости спорта. Иногда нам передавали по телевидению на борт некоторые программы, в основном эстрадные и спортивные. В субботние дни группа психологической поддержки организовывала нам встречи с артистами. Это были приятные минуты для нас, но очень «волнительные», как нам уже потом рассказывали сами артисты, для них. Обычно такие встречи продолжались в течение двух, даже трех сеансов связи. Нам пели Ирина Понаровская и София Ротару. Рассказывали о своих творческих планах и работе Евгений Матвеев и Михаил Ульянов... Мы потом говорили, что считаем всех тех, кто принимал участие в таких встречах, соучастниками полета. Мы всем им очень благодарны за эти минуты отдыха.

Спать должны были ложиться в 23 часа, но, как правило, делали это с опозданием на час-полтора. Наблюдали Землю, проводили съемки ручными камерами, вели связь с Землей, слушали музыку. На борту у нас был кассетный магнитофон «Весна» и набор кассет. Успехом в основном пользовались эстрадная музыка, песни советских композиторов, лучшие зарубежные программы.