Год Волчицы (СИ)

Такая мысль мне в голову не приходила. Я мало знаю о Котах, но с первых дней на Лилее поняла, что став Одиночкой, уже не смогу жить в племени, тем более — в чужом.

— А что тебя удивляет?

— Я ведь Одиночка! Меня… не примут.

— Навсегда, конечно, нет. Но до полнолуния вполне можешь остаться, поживёшь у меня. И с сумкой я придумаю что-нибудь!

Она вопросительно взглянула на меня, а я не знала, что и ответить… Марьям меня знает меньше суток, а её уже занимают мои проблемы, она даже готова замолвить за меня слово в своём, совершенно неизвестном мне, племени. Ух ты.

Наверное, сказать всё-таки что-нибудь надо? Меня хватило только на жалкое:

— Спасибо!

Марьям обняла меня, широко улыбаясь.

— Не стоит благодарности! Для чего же ещё нужны друзья? Это будет здорово, поверь! Эдакий длительный девичник…

Ну… Прям как ребёнок… И уже считает меня другом… Чёрт, я сейчас расплачусь… И как только она со своей наивной добротой столько протянула здесь?

— А сколько тебе лет?

— Двадцать.

Стоп…

— Ты тоже попала сюда в девятнадцать?

— Ну да. А что?

— А остальные?

Она задумалась.

— Те, кто появлялись в племени при мне, были разного возраста, но они некоторое время жили одни… Да, наверное, все здесь с девятнадцати.

Небольшой домик Марьям выглядел вполне обыкновенно. Но чем-то это всё было похоже на кукольный домик моей младшей сестрёнки.

Уютные креслица, журнальный столик накрыт кружевной скатертью, на нём стоит кувшин с соком, рядом пара стаканов, на которых нарисованы яркие бабочки, и ваза с фруктами. В углу диванчик, на котором раскиданы кружевные подушечки и связанный, видимо, самой хозяйкой плед. На подоконнике растут в горшочках сиреневые и фиолетовые фиалки. У дальней стены книжный шкаф. Я взглянула на корешки книг. Фантастика и дамские романчики, французский разговорник, разные мистические манускрипты вроде «Как стать ведьмой» и «Жизнь после смерти», а также несколько книг по домоводству. На полу соломенная циновка для медитации. И повсюду свечи. Большие, маленькие, средние; в подсвечниках, в мисочках с водой, в небольших вазочках, всех цветов радуги. Когда она их зажигает, дом, должно быть, становится поистине сказочным…

Кухня и ванная также будто кукольные. Везде забавные мелочи — фигурные банки для круп и сахара, солонка в виде цыпленка, мыльница с утятами, шкафчики разрисованы цветами, на раковине притаилась озорная феечка-статуэтка…

— Ну? Как тебе?

— Очень симпатично! — улыбнулась я. — Наверное, хорошо тут жить!.. А откуда у тебя всё это?

— Ну… есть связи.

— Где?

— Учёного помнишь? Который с машиной для вещей?

— Да, конечно.

— Это мой дед!

— Как?!

Она с радостью рассказала. Видимо, у Марьям давно не было новых собеседников.

Если выполнить предначертанное Насмешником, то можно вернуться на свою планету. Большинство уходит. А дедушка Марьям, Максим Петрович, решил остаться. Он попросил у Насмешника лабораторию в Его замке, и тот согласился. Там учёный и изобрел свой «материализатор воспоминаний», чем очень бога порадовал, и стал с тех пор работать на Него.

Марьям узнала его сразу, потому что на Земле перед перемещением составляла родословное древо.

— Что-что ты составляла?

— Ну, я хотела узнать побольше о своих близких и дальних родственниках. Расспрашивала родителей, рылась в семейных альбомах, даже отправляла запрос в деревню, где жили мои прадедушка и прабабушка…

— Хм… А зачем всё это? По-моему, это так скучно…

— Не скажи! Мне всегда хотелось знать свои корни. Сейчас ещё можно что-то выяснить, а через пару поколений документы затеряются окончательно…

— И кому же это будет нужно? Ты думаешь, твои потомки тоже будут интересоваться своими корнями?

— Информация не бывает лишней.

— То есть в составлении этой самой родословной одни сплошные плюсы?

— Не совсем… Есть и некоторая опасность наткнуться случайно на страшные семейные тайны, например, внебрачных детей, убитых жен и прочее… И вряд ли ныне живущие родственники будут рады тому, что кто-то докопался до этого…

— В общем, меньше знаешь — крепче спишь, — подытожила я. — Ну так что там дальше с твоим дедушкой?

Дед и внучка сразу же поладили. Теперь она частенько берёт вещи из дома, а иногда и из любимых магазинов.

— Погоди, здесь что-то не сходится! — воскликнула я. — Он попал сюда в девятнадцать?

— Конечно.

— И как же он может быть твоим дедушкой, если он не вернулся?

— Девятнадцать — это ведь не девять. Они с бабушкой поженились сразу после школы. Может, для того сюда и попадают не в детстве, чтоб было, что терять.

— А почему он тогда не захотел вернуться домой, к семье?

— Я не спрашивала у него об этом. Но, наверное, как это обычно и бывает с учёными, он предпочел любви науку. Ведь здесь намного больше возможностей, в его распоряжении ещё и магия…

Мы помолчали. Потом я всё же решилась спросить:

— А он не рассказывал, что нужно сделать, чтобы… выбраться отсюда?