Год за год

Почему в позапрошлом веке ехали в Ниццу и не ехали в Крым, где было, конечно, и дешевле, а главное, намного красивее? Отсутствие бытовой “инфраструктуры”, житейская нечистота, антисанитария, отсутствие общества…

В Европе дворянам было удобнее, разночинцам и революционерам — вольготнее. Ехали “на отдых” не столько даже за красотой и мягким климатом, сколько за цивилизацией. Тютчева в Ницце легко представить, в Крыму — с трудом.

4 мая, 9 утра.

Инстинкт государственного самосохранения у русских — либо носит монструозный характер, либо отсутствует вообще.

Красная Горка. На литургии.

Видимо, сказывается все-таки средиземноморский ниццевский климат.

В Париже таких холеных породистых особей (какие стеклись в пасхальную ночь там) — уже не осталось, повымирали. (А в середине 80-х, помню, еще встречались.)

Счастливый я человек: знаю, что такое русская красота. И мало нас — таких… таких “счастливцев праздных” (очень даже не праздных! Ибо очень большие нужны усилия и духовная… тонкость вкуса, чтобы ее углядеть). Из известного интеллигентского мира — ее знают считаные единицы, не более. Высшие ее проявления помнятся: в Изборской котловине, на Беломорье, в Кириллове. И на Волге. Когда состояние природы достигает уровня… рублевской “Троицы”. “Тогда еще клевер пах за нашей околицей”...

Уходит она из мира.

Это культурный позор и бессмыслица, что до сих пор нет полного и грамотного издания “Записок” Андрея Тим. Болотова, написанных 200 лет назад. Целиком ли выходили они в 1931 году? Но в любом случае то издание полностью устарело. Им место в Литпамятниках, а издавались они в “смутное время” конца 80-х — начала 90-х гг. в малограмотных “Современнике” (где перепутаны целые фрагменты и тетради) и “Терре”, где неизвестно кем проведены обильные сокращения. А ведь они могли по праву стать русской настольной книгой — национальной сагой, не уступающей аксаковским Хроникам.

“Можно сей год (1760-й, Болотову 22 года) почесть уже весьма достопамятным в моей жизни, ибо с начала оного начал я сам себя образовывать, обделывать свой разум, исправлять сердце и делаться человеком”.

А когда я стал “делаться человеком”? В 72—73 гг., после “Из-под глыб” и “Света во тьме” Франка. До них был Шестов, отучивший меня от материализма. Но человеком я становился в несколько этапов, следующий — освобождающий — аж за 50 лет.

Можно сказать, что Болотов стоит у истоков самиздата-тамиздата, правда не оппозиционного. “…Возгремел повсюду у нас слух и поразительное для всей Европы известие о бешенстве французских революционистов и казнении ими своего доброго и невинного короля Людовика XVI. Мы не могли без содрогания читать обстоятельного описания о сем страшном происшествии, сообщенном свету в гамбургских газетах. И как многие другие хотели оное читать, то взял я на себя труд и перевел все статьи, до того относящиеся и из коих набралась целая книжка, которая и хранится и поныне еще в моей библиотеке”.

5 мая.

“Матрёнин двор”. “Когда я вошел в избу, она лежала на русской печи, тут же, у входа, накрытая неопределённым тёмным тряпьём, таким бесценным в жизни рабочего человека”.

“И — песню, песню под небом, какие давно уже отстала деревня петь, да и не споёшь при механизмах”.

“Неприятно это очень, когда ночью приходят к тебе громко и в шинелях”.

В замечательной прозе гениальные искры (а в “Красном колесе” в толще прозы).

После солженицынской прозы язык “Театрального романа”, к примеру — кажется фельетонно-газетным.

Для православных христиан в России Церковь обязательно несет в себе элемент национальной идеологии. И это прямо-таки шокирует здешних православных европейцев — Данилу Струве и проч. Шокирует и пугает. Это кажется им какой-то провинциальной ересью, бредом. Тут суть расхождения между евлогианцами и Моск. Патриархией (так же как авторитарная властная вертикаль). Вопросы имущественные — вторичны.

С отрочества — пишет восемнадцатилетний Гоголь — “я пламенел неугасимою ревностью сделать жизнь свою нужною для блага государства”. И я тоже. Но государство было советское. Так что для блага, точней, возрождения России. Я отдал этому лет тридцать… Но в 90-е зашикали, закопали. Так что еще в конце 90-х махнул рукой и сосредоточился исключительно на выполнении культурного долга.

7 мая, среда.

Объявления на церковном дворе Дарю: “Ищу квалифицированную швею для выполнения 5 платьев по моим эскизам (срочно). Тел. 0621797668. Хатуна”. “Православный мужчина ищет работу в охране. Рукопашный, ножевой бой. Тел. 0666865783”.

С одной стороны, техничный, бесстыжий, завлекательный накат всего и вся, произведенного несметным количеством винтиков цивилизации и пройдох, жаждущих обогащения. С другой — книга (я имею в виду — хорошая книга).

И какая молодая душа не дрогнет, не перебежит на сторону завлекающего хлама? Совсем редкая душа.

В последние приезды мне в Переделкине все время неможется: то одно, то другое. Так что создалось впечатление, что в старых дощатых переделкинских стенах сами по себе живут хвори и меня поджидают.

9 мая, 15 часов.