Год жизни: от начала по кругу

Поминки шли своим чередом, люди ели и пили, некоторые доводили себя до свинячьего состояния, но я пребывал в череде своих мыслей, мало обращая внимание на то, что делается по ту сторону. Но в один момент десятки глаз, омрачённых страданием и горем повернулись ко мне в одночасье. Их взор был до ужаса противен, и на долю секунды посеялось сомнение, мне показалось будто они обознались, ведь зачем я им мог понадобиться. Мне некогда было встречаться взглядами с непонятной толпой, я сам, как считал нужным провожал жену в мир иной, не наполнив ни тарелки, ни стакана, стоящих напротив.

– А я ведь говорила, что он довёл мою дочь, вы только гляньте на его безразличие! – отозвалась мать Алисы – Он монстр, монстр! Он убил мою дочь! – почти визжа продолжала она, – Ещё смеет сидеть за столом. Даже слово доброго не сказал за это время, ни одного. Я всё знаю, моя доченька была несчастна, это и сгубило её. Запрещал ей со мной общаться. Убийца! Убийца!

Голос разносился по залу, эхом отзванивая сквозь бокалы. Невыносимый крик был настолько полный, что заполнял всё пространство, крик и слёзы, слились в единой симфонии. Женщина истошно рыдала, грудь её колыхалась в отчаяние, похоже сейчас ни один аргумент не будет воспринят. Михаил Алексеевич, её муж, взял ласково женщину под руку, и вывел из зала на улицу, пока она продолжала вопить и выкрикивать в след проклятья, адресованные лично мне.

Поминки были завершены, все присутствующие резко начали собираться, чтобы забиться под конец вечер в удобные норы квартир, не желая принимать дальнейшее участие в развернувшейся на их глазах драме. Поведение людей отдавало лицемерием. Добрые слова были похоронены теперь в той же могиле, горе для всех закончилось, за секунду сошло на нет. Им не была ведома боль убитой горем женщины, никто не собирался ничем помочь. Может Екатерина Сергеевна и была не права, но она выпила и окончательно потонула в боли, не ведала своих слов. И та быстрота, с которой люди в момент отвернулись только подчёркивало их лицемерие.

Люди из зала вернутся обратно домой, обнимут жён, обнимут детей, и убедят себя, что именно с ними подобного никогда не случится, это там у других, у тех людей, не у нас, у нас-то всё замечательно. Мы по природе своей эгоисты, пытаемся урвать кусок счастья, не обращая внимание на несчастье других.

Мне не было безразлично состояние Екатерины Сергеевны, но я так и не решился к ней подойти, не сейчас. Трудно винить остальных и делать всё точно также, но неловкости хотелось избежать. И если искать оправдание, то у меня оно было, возможно, если я подойду ближе она не сможет оправиться после нахлынувших эмоций, я сейчас вроде триггера для пошатнувшейся психики.

Мне не оставалось ничего иного, как идти домой, и, почти замаршировав, я двинулся вон, не удосужившись даже попрощаться со своими родителями. Было только одно желание – принять душ, и смыть с себя смрад этого дня. Но я не успел достичь выхода, меня настигли друзья.

Они были женаты, поэтому мы вроде дружили семьями, иногда собираясь за бокалом вина в приличном ресторане и приятно беседуя. Но лучше было даже съездить всем вместе на уикенд в горы, где мы могли кататься со склона, а потом вечером собраться у кого-нибудь в снятом домике, и просто проводить время вместе. Жаль, это случалось не слишком часто. Мы вчетвером редко находили свободное время, чтобы собраться. Они тоже, как и мы с женой, много работали, а графики ушедших полностью с головой людей в работу часто не совпадают. Поэтому у нас с женой и не было на самом деле много друзей. Редкие люди задерживались рядом надолго. Настоящая дружба обычно предполагает более частые встречи и более плотное общение. Но именно с этими ребятами проблем не было, мы понимали друг друга на сто процентов и не ссорились, продолжая находить общение уместным. Может нам всем слегка не хватало простого человеческого общения время от времени.

Вот только к этому моменту, вчетвером мы не собирались более восьми месяцев, но может и дольше, кто считает. Как раз на прошедших выходным мы хотели уладить досадное недоразумение и обсуждали в общем чате возможность выбраться за город. Мы хотели просто уехать в область, где могли бы устроить барбекю, попить пива и попариться в бане, даже поклялись, как в детском саду, что в ближайший месяц устроим встречу, которой так и не суждено будет состояться. Теперь от встречи отделяла целая жизнь, а не только холод и мрак, доносившийся из-за двери, ведущей на улицу. Понимали ли мы до конца, что потеряли? Постоянно в заботах и в графиках мы упустили последний шанс поболтать о простых вещах, не связанных с горем и смертью.

– Как ты, Ром? – спросил меня друг Антон, – Она была такой жизнерадостной, мы все в шоке, слишком быстро… Соболезную.