Год ЖЖизни

Не смотрите на президента Грузии. Он не похож на своих сограждан. Он, наверное, самый плохо воспитанный грузин, какого я видел. Тбилиси ещё прекрасен тем, что в этом городе люди искусства на особом счету. Как приятно быть писателем или артистом в Тбилиси! К тебе относятся как к полубогу. И еще туда стоит поехать, чтобы услышать, как тебя называют «батоно Евгений». Батоно – это как «профессоро» в Италии, только ещё приятнее и теплее. А президент у них – да!.. не очень! Но довольно много тех грузин, которые, разъезжаясь по городам и весям матушки России и других стран, ведут себя не очень, потому что не чувствуют контекста. А в Тбилиси контекст есть. И поэтому, если хочешь увидеть настоящих джентльменов, подлинно открытых и гостеприимных людей… Тбилиси – это место с такими людьми.

15 октября

Я очень ждал поездки в Ереван. Ждал праздника встречи с неизвестным, но заранее любимым городом, знакомства с новыми людьми, вкусной еды, красоты… Я ведь уже бывал на Кавказе и ждал чего-то подобного тому, что знаю и люблю.

Спектакли я играл в театре имени Сундукяна, классика армянской драматургии и родоначальника национального театра, вроде нашего Островского. Так мне сказали в Ереване знающие люди и добавили, что пьесы Сундукяна им не нравятся, но они его уважают. Театр этот – типовое театральное здание начала семидесятых, точно такой же театр имени Слонова в Саратове, только в Ереване фасад сделан из знаменитого армянского красного туфа – строительного камня вулканического происхождения. В Ереване много подобных зданий, вроде бы таких же, как где-то, но только из красного туфа.

Возле гримерной, которую мне выделили в театре Сундукяна, висит карандашный портрет Фрунзика Мкртчяна, который там работал. Мне довелось играть на сцене, где блистал этот любимый всеми актер. На портрете он очень грустный. Я видел много грустных людей в Ереване, видел много огромных, тёмных и грустных глаз в этом городе. Я познакомился с чудесными людьми, которые говорили остроумные, глубокие, а иногда очень смешные вещи, но при этом сами оставались невеселыми. Я не ожидал встретить так много грусти.

Я бывал в разных заведениях в Ереване. Наблюдал, как люди ведут себя на улицах, как ездят на машинах, как одеваются, какую музыку слушают. Много забавного, милого и даже комичного, но грусти хватает. К тому же весь город сейчас – сплошная стройка. Зато центральная площадь Еревана – это шедевр сталинской архитектуры с национальным колоритом, такого ансамбля нет нигде.

А на спектаклях публика вела себя очень тихо и сдержанно. Правда, эта тишина не касается мобильных телефонов. Одного парня мне пришлось даже одергивать за то, что он стал на спектакле говорить по телефону. В Ереване театр не имеет многообразных форм, и люди, кажется, привыкли к тому, что поход в театр – это что-то серьезное и ответственное, не связанное со смехом и радостью. Но публика прекрасная, очень внимательно и точно понимающая слово.

Перед тем как ехать в Тбилиси из Еревана, я разговаривал с одним ереванцем, и он сказал приблизительно следующее: «Да-а, вы едете в Грузию. Грузины за много веков научились нравиться. А мы, армяне, не очень этому научились». Сказал он это грустно и покачал головой. Оставлю его слова без комментариев, скажу только, что он образованный, умный, тонкий и весёлый человек, очень остроумный. Но глаза грустные.

16 октября

Только что вернулся из Ярославля. И мне есть о чем рассказать, кроме того, что город старинный и красивый и дорога от Ярославля до Москвы засыпана глубоким снегом, а деревья согнуты в три погибели под тяжестью того же снега, и всё это довольно красиво.

Вчера приехал в Ярославль, подготовился и вышел на сцену. Зал был полон, аншлаг, публика встретила более чем тепло, настроение было боевое. То есть атмосфера в зале была такая, что можно было шалить и при этом быстро переходить на вдумчивую и тонкую интонацию. Я сыграл уже две трети спектакля и вдруг увидел, что за кулисами довольно много народа и кто-то мне жестикулирует. Спектакль пришлось прервать, я извинился и пошел за кулисы. Я сыграл уже очень много спектаклей, и за это время разное случалось…

За кулисами организаторы гастролей и несколько рослых и коренастых мужчин в двубортных пиджаках сказали мне, что у меня пять минут на то, чтобы доиграть спектакль. Я ответил, что это невозможно, решив, что это глупая шутка. Но мне было быстро сказано людьми в пиджаках, что шутками и не пахнет, поступил анонимный звонок, что в зале бомба, и в случае, если я продолжу спектакль, людей будут эвакуировать силой. Такого со мной никогда не случалось, по поведению людей в пиджаках было видно, что никакой бомбы в зале нет, но инструкция есть инструкция. В этом смысле у меня к ним претензий нет. Единственное – они настояли на том, чтобы я не сообщал залу об истинной причине прекращения спектакля.