Год Змея

– Тихо, – шикнул Лутый, прижимаясь носом к локтю и буравя взглядом становище. Они со Скали должны были привлечь внимание и увести за собой в болота нескольких разбойников – но до этого стоило убить хотя бы одного.

В темно-медовом закатном свете логово Шык-бета смотрелось величественно и жутко. Головы на кольях скалились провалами страшных ртов – солнечные лучи выделяли каждую воинскую косу, каждый сгусток смолы. Страх заклокотал в гортани: когда ватажники заметят Лутого и Скали, то бросятся в погоню. И если черногородцев не погубят их стрелы, то убьет болото, – ах, глупый мальчишка Лутый, ну что тебе твоя хитрость, что твои юркость и обломанное копье? Ничто уже не спасет. Сам пропадешь, и Скали за собой потащишь, и Та Ёхо: Лутый должен был привести разбойников к сосне, за которой она пряталась. Но разве сможет раненая айха точно бить в цель?

– Не удивлюсь, – едко шептал Скали, – если ваша Совьон – любовница Шык-бета. И теперь атаману даже не нужно нас искать. Мы сами к нему пришли. Раз – ножом, два – стрелой, и словно и не было никогда карава…

Лутый стек с коряги и схватил Скали за шкирку. Рванул, перевернул на спину, взял за грудки.

– Да что ты несешь? – захрипел юноша. – Трус ты, Скали, и язык у тебя гнилой. Никто тебя не держит. Уходи.

Лутый навис над ним – а Скали смотрел снизу вверх, долго смотрел, и его вечно угрюмое лицо посветлело. Но потом он словно спохватился и, пожевав слова, выплюнул:

– Ну и рожа у тебя, конечно.

– На свою посмотри, – буркнул Лутый и, отпихнув его, вернулся на прежнее место. Снова приходилось ждать: из домишек никто не выходил. – Не особо-то краше.

Скали, потерев шею, перевернулся на живот и тоже подполз к коряге.

– Чего застыл? Иди давай. И без тебя справимся. – Лутый больше на него не глядел – лишь на логово Шык-бета. – Бегай-бегай от смерти и ищи себе сытной жизни.

– Что мне бегать? – Скали вскинул бровь. – Все равно сдохну еще до зимы.

«Зачем же ты тогда ядом прыскал?» – хотел спросить Лутый, но понял: Скали настолько привык к своей злобе, что разучился говорить иначе.

– А так хотя бы…

– Хотя бы что? – вклинился Лутый.

– Не твоего ума дело, вот что, – огрызнулся тот и замолчал.

Лутый переживал, что разбойники и носа не покажут из своего логова до самой ночи, – благо, ошибся. Не успело закатиться солнце, как из крайнего домика вышли трое: громкоголосые, рослые, одетые в легкие меха и кожу. Пошли, может, за снедью, может, проведать награбленное, – Лутый не знал.

– Эй, – позвал он Скали. – Давай.

Отсылая приятеля, юноша бравировал: убить разбойника получилось бы только из лука, а Лутый отвратительно стрелял. Ему очень хотелось запомнить последние мгновения покоя: шорох вязкой воды в болоте, переговоры разбойников и далекий крик лесных птиц. В листве – солнечный свет, ставший более насыщенным, густо-оранжевым: он окрашивал охрой становище и отрубленные головы перед ним.

Скали обращался с луком хуже Та Ёхо, но все же так, как пристало искусному воину. Его учили бить в цель, сидя в седле и лежа в засаде, поэтому мужчина наложил стрелу на тетиву, приподнял и, пропустив оперение между пальцев, натянул до самой щеки, измазанной зернами грязи. Лутому казалось, что он слышал, как ухало сердце Скали, – громко и неровно.

Стрела взвилась и с чавкающим звуков вошла в живот одного из разбойников. Тот покачнулся, выпростал руку и издал гортанный крик.

Тогда поднялась страшная суматоха.

Лутый вскочил на ноги, вытягивая Скали за рубаху, и бросился к лесу. Юноша едва успевал опускать копье на землю перед собой: приходилось вспоминать, куда было безопасно ставить ногу, но голова горела, и жар стучал в ушах. Вслед черногородцам неслись проклятия, а когда мужчины достигли кромки леса и обогнули пару тонких осин, раздались и звуки погони.

Мешались цвета: зеленый и закатно-медовый. Из-за духоты, окутавшей лес после дождя, сперло дыхание – Лутый, продвигаясь по хлюпающим мхам, с трудом глотал воздух. Скали прерывисто хрипел за его спиной. У лица крутились болотные мошки, пот заливал единственный глаз, и мышцы вело болью.

«Надо увести погоню подальше», – бухало в висках, но разбойники неумолимо настигали. Лутый устал, так чудовищно устал, а Скали был болен и дышал на ладан. Копье, входя в бурые лужи, скользило в руках Лутого – чудом не выронив его, юноша оглянулся. За черногородцами снарядились пятеро ватажников. Много, очень много: раздавят их и не поморщатся. И принесут Шык-бету их головы, если останется, что приносить.

Разбойники приблизились на расстояние выстрела, и Лутый это заметил. Чтобы не дать им прицелиться, он принялся петлять, будто заяц, увлекая за собой Скали в глубь леса, – деревья запестрели быстрее, мошки закружили яростнее, и копье во взмокших ладонях заходило ходуном… и Лутый ошибся. Свернул не туда, споткнулся на одном из нетвердых шагов. Его колени подкосились – юноша соскользнул в трясину.