Годунов в кругу родни

Существенно упрощая дело, можно сказать, что если в XIV в. династ нарекается двумя светскими христианскими именами, то выбираются они следующим образом. Одно дается ему или ей по дате рождения, т. е. в честь одного из тех святых, чья память празднуется в день появления такого династа на свет. Оно-то и становится именем крестильным, но при этом непубличным. Второе же имя — династическое, публичное — подбирается из числа традиционных родовых имен в довольно широких календарных окрестностях даты рождения. При этом, как уже не раз оговаривалось в других главах нашего исследования, у носителя светской христианской двуименности могли быть родные братья и сестры, обладавшие всего одним христианским именем, совмещавшим в себе функции публичного, династического и крестильного. Это единственное имя могло, счастливым образом, выпасть по календарю (ведь свв. Феодоров, Андреев, Василиев, Иоаннов в месяцеслове довольно много, а все эти имена для Рюриковича были вполне пригодны) или быть подобранным по старинке, практически так же, как это делалось еще в домонгольское время — без столь уж жесткого следования календарю, где-то в окрестностях дня рождения. О том, были ли склонны одноименные князья, нареченные по этой наиболее древней схеме, как-то особо почитать тех святых, чья память приходилась прямо на их день рождения, мы практически ничего не знаем.

К XVI в., как мы помним, картина двуименности, оставаясь в целом неизменной у подданных, в династическом обиходе претерпевает заметную эволюцию — можно сказать, что весомость календаря в имянаречении членов правящей семьи и возрастает, и убывает одновременно. С одной стороны, для тех, кто обладал одним-единственным именем, выбранным не точно по дате появления на свет, мы наблюдаем все больше признаков почитания святых, связанных с днем их рождения. С другой стороны, у носителей двух христианских антропонимов соотношение ролей мирских имен также не остается прежним — династическое имя, как и раньше, выбирается в широких календарных окрестностях дня рождения, но теперь именно оно и дается в крещении. Второе же имя, соответствующее дню появления на свет непосредственно, остается своего рода благочестивым дополнением в такого рода антропонимической паре[116]. Иван / Тит Грозный, например, родился 25 августа, на память апостола Тита, но крещен был династическим именем Иоанн, в честь Иоанна Предтечи, одно из празднований которому (Усекновение главы) выпадало на 29 августа.

Таким образом, одноименность и двуименность в династическом обиходе неуклонно сближаются, граница между ними становится все более зыбкой. В результате, несмотря на то, что письменных и материальных свидетельств, относящихся к XVI в., в нашем распоряжении несравненно больше, чем текстов и артефактов из века XIV, определить, было ли у самых поздних Рюриковичей, принадлежащих к правящему дому, одно или два имени, зачастую оказывается непросто.

Между тем, эта задача остается вполне актуальной как в собственно исторической, так и в историко-филологической перспективе. В самом деле, если династическая христианская двуименность переживает в эту эпоху период заката, то среди подданных царей и великих князей она не только по-прежнему весьма популярна, но и обрастает дополнительными смыслами и возможностями — неоднозначность переключения на одноименность в великокняжеской традиции задавала весьма плавный и постепенный характер этого процесса на Руси, позволяла практике наречения двумя христианскими именами отступать весьма медленно, консервироваться или внезапно возобновляться в отдельных социально-культурных стратах.

В филологической перспективе самым значимым критерием, позволяющим отделить одноименных от двуименных, способно служить наличие письменного текста, где конкретное историческое лицо напрямую названо этим предполагаемым вторым именем. Если такого текста в нашем распоряжении нет, мы можем говорить лишь об еще одном особо почитаемом небесном покровителе человека, но не о светской христианской двуименности как таковой.

Как же обстояло дело в последнем поколении прямых наследников власти, происходящих из московского княжеского дома, у сыновей Ивана Грозного?