Годы

Вслед за мной в землянку вошёл комиссар дивизии, то есть, заместитель командира дивизии по политической части полковой комиссар Осадчий. Мы познакомились. Я тут же спросил:

— А где Кутьин?

— Кутьин убыл в распоряжение политуправления фронта. Товарищ Осадчий был назначен в дивизию раньше и уже работал, — пояснил Дзеульский.

— Жаль, хороший был человек! Сожалеюще сказал я полковнику.

Должен сказать о дальнейшем. Полковник Осадчий в нашем дружном коллективе тоже был «вполне»! Но я его знал только как замполита, а не комиссара. А это не одно и то же. Чтобы узнать человека, назначьте его начальником, так говориться в одном изречении. И, конечно, побудьте в его подчинении, так сказал бы автор, то есть я.

Да, коллектив в управлении 337-й стрелковой дивизии был очень дружный. Самый дружный из всех, в которых я бывал до и после 337-ой. И душой этого коллектива был Николай Иванович Дементьев.

Через 23 года, на праздновании Дня Победы в г. Лубны, автор, к слову пришлось, спросил бывшего комдива генерала Петрушина:

— Не знали ли вы Николая Ивановича Дементьева?

— Знавал, и с давних пор! Исключительно компанейский человек!

— Это мой бывший командир, — похвастался я. Таким командиром можно было и похвастаться.

Под стать командиру был и полковник Дзевульский. Оба они были общительными, простыми в обращении с подчинёнными, но без панибратства и без начальственной насыщенности.

Такие начальники встречаются не часто. С Николаем Ивановичем можно было разговаривать запросто, спорить и не соглашаться с ним, свободно высказывать своё мнение, не боясь, что это при случае повернётся против тебя же.

Из больших начальников особо выделялся в этом отношении Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Это знали все бойцы и командиры всей нашей Советской Армии периода Великой Отечественной войны, до и после неё. Знали те, кто служил и не служил в его непосредственном подчинении. Слава об этом человечном человеке распространялась по всем фронтам.

Вот что пишет о К. К. Рокоссовском в своей книге «Рокоссовский» В. Кардышев:

«…А относились товарищи к Рокоссовскому с любовью и уважением. В годы Первой мировой войны, в суровых боевых буднях, складывается и формируется, крепнет и закаляется характер Рокоссовского: сдержанный, уверенный, лишённый позы, бахвальства. В то же время, несмотря на тяготы и ужасы войны, которая нередко огрубляет человека, Рокоссовский сохраняет на всю жизнь доброжелательность, стремление понять человека, войти в его положение, что впоследствии воспринималось и людьми, его окружающими, и его начальниками, как мягкость характера. Некоторые люди склонны видеть сильную волю в жестокости, а твёрдый характер — в грубости. Но вот Рокоссовский, обладая и волей и характером, с юных лет и всю жизнь, начисто был лишён и жестокости и грубости в отношении подчинённых».

А вот о Г. К. Жукове шла слава прямо противоположная. При всей его полководческой талантливости. Как и о многих других военачальниках. Автору, например, не только приходилось слышать от других о нецензурной ругани маршала Москаленко, но и самому испытать унизительное чувство при грубом разносе моего будущего комдива Г. О. Ляскина в таких сверхоскорбительных выражениях: предатель, изменник. Да мало ли было таких начальников, попирающих достоинство человека-подчинённого, но не начальника! К своему начальнику они относились вежливо и покорно. Им всё это сходило с рук. А ведь они были членами партии, но не мало не смущались этим, зная свою безнаказанность даже по партийной линии. Кстати, маршал Москаленко не допускал хамства по отношению к политработникам. Почему?!

Полковник Дементьев не был, конечно, идеальным человеком, но обладал хорошими качествами, в частности, бескорыстием. Не имел привычки выгораживая себя, ставить под удар того или иного подчинённого. Эта черта присуща не малому числу людей, в том числе и неплохим, в общем, командирам. Не знаю, правомерна ли эта оценка. Она особенно проявляется в такие исторические периоды, когда твориться суд скорый, но не правый. Когда закон подчиняется воле одного человека или группы людей.