Годы

— В отношении обычаев я рассуждаю так, а почему это всегда должны именно мы приспосабливаться к чужим обычаям? Почему они, а их намного меньше, держаться за свои обычаи и не хотят понять наши обычаи? Я бы сказал, что очень хорошие обычаи. Например, не навязывать своё другим.

— Разве плох обычай гостеприимства, желание угостить гостей? — подбросил я ему вопрос.

— Обычай неплохой, но не так уж они на самом деле гостеприимны, как это расписывают. Тем более непонятно гостеприимство по принуждению, когда хочешь или не хочешь, но угощайся. Но, собственно, я имел в виду другие обычаи, такие как кровную месть, отношение к женщине, хватание за кинжал по всякому поводу.

Конечно, многие знают о необыкновенной любви кавказцев к оружию.

Люблю тебя, булатный мой кинжал,
Товарищ светлый и холодный.
Задумчивый грузин на месть тебя ковал,
На грозный бой точил тебя черкес свободный.

То, что чеченцы, а я говорю только о них, поскольку воевал на территории Чечено-Ингушской АССР четыре месяца, а в других местах Кавказа бывал лишь кратковременно, остались верны своей любви к оружию, подтверждается фактами того времени. Любви, в первую очередь, к пистолету-пулемёту (автомату) и к обыкновенному ТТ. За автомат, например, чеченцы платили 15 тысяч рублей. Были покупатели, находились и продавцы. Однако, коварные покупатели неохотно расставались с деньгами и из купленного автомата стреляли продавцу в спину или подкарауливали его на обратном пути. Конечно, собаке — собачья смерть! Но в кого потом стреляло это оружие?

Я знаю такой факт, когда несколько наших бойцов, на свой страх и риск, с одним из них я потом приватно разговаривал, решили проучить покупателей, предложивших одному десантнику 10 тысяч рублей за автомат с тремя дисками, наполненными патронами. «Продавцы» высыпали порох из патронов, наполнив их для веса песком, и по нескольку штук верхних патронов в каждом магазине заменили фальшивыми. Устроив засаду в условленном месте торга, группа бойцов затаилась и дождалась «купца» и покупателей. Как и ожидалась, один из покупателей, расплатившись за покупку и взяв автомат, зарядил его, а когда продавец отошёл, попытался выстрелить ему в спину. Выстрела, конечно, не последовало. Решив, что патрон дал осечку, покупатель быстро передёрнул затвор и снова нажал на спуск, теперь уже не в спину, а в лицо повернувшегося с улыбкой, десантника.

Сидевшие в засаде не дали любителям оружия спастись бегством.

7.5 Моя невыдержанность

В сентябре, когда враг, выйдя по северному берегу Терека к станице Ищерской, сорок километров восточнее Моздока, уже форсировал эту водную преграду, в 1-м гвардейском стрелковом корпусе были проведены командно-штабные учения. На это было боевое распоряжение СГВ ЗКФ № 85/оп от 7.9.42 г. Я на учении посредничал в 4-й гвардейской воздушно-десантной бригаде.

Я неважно подготовился к учениям. На «моё несчастье» накануне учений прибежал капитан Шалоплут, принёс мне папиросы «Казбек» и бутылку вина, Иван Терентьевич Замерцев не только не курил, но и почти не пил вина, и передал распоряжение генерала выехать с ним в Грозный.

— У меня работа над планом учения. Полковник Гладков приказал поскорее закончить, — отговаривался я.

— Гвардии полковника я уже предупредил.

Над планом стал работать мой заместитель. Конечно же, начальник штаба корпуса был недоволен и открыто оказывал это.

А мы, в начале, поехали в Грозный в баню! Я бы не сказал, что только попутно.

Назавтра, уезжая в 4-ю бригаду, я завернул в тыл корпуса, чтобы заправить «Форд-8» горючим и побриться-постричься в парикмахерской. Как раз в это время на заправочном пункте ГСМ, у цистерны с горючим, стояла легковушка комиссара корпуса. Шофёр «Форда», обойдя цистерну и легковушку, заявил, что она уже заправлена.

— Пойди, поищи водителя. Куда это он запропастился?

Через несколько минут мой шофер вернулся и доложил:

— Там они… шофер комиссара и кладовщик, в палатке водку пьют…

— Ты сказал, что я жду?

— Сказал, товарищ гвардии майор, только… он ответил: подождет!

Кровь бросилась мне в лицо:

— Вот как!

Я встал и пошёл в склад-палатку. В складе, возле поставленных один на другой ящиков, стояли кладовщик и шофер. На ящике — раскрытая банка консервов, хлеб, кружки и бутылка с водкой. Шофер комиссара держал в левой руке хлеб, в правой — нож с куском консервированного мяса, и что-то говорил кладовщику. Тот порывался выйти навстречу мне, но никак не мог решить, кто «страшнее»: майор или шофер бригадного комиссара (Павлов стал бригадным комиссаром).

Я подошел поближе. Заметно подвыпивший шофер, мельком взглянув на меня, продолжал доказывать что-то собеседнику. Я сделал ещё несколько шагов, надвинулся на высокого и тощего, совсем молодого нахала, и снизу со всей силы ударил его в подбородок. Шофер откачнулся, свалил ящики, а с ними и закуску с водкой.