Годы эмиграции

И сейчас думаю, как и тогда утверждал не я один, что по существу между резолюцией, одобренной всеми группами Совещания, кроме татар-мусульман, и этими последними, разница сводилась лишь к более общей формулировке или большей детализации с некоторыми преувеличениями, которые отстаивали наши оппоненты, а нам казались неприемлемыми. И они именовали свои предложения, как и мы в нашей резолюции, - требованием "национально-культурной автономии". Но пункт 4-й их предложений предусматривал "право на участие через своего уполномоченного представителя в высшей правительственной власти", что выходило уже за пределы национально-культурной автономии и, при наличии громадного числа национальностей в России, было практически неосуществимо, если бы не стало привилегией лишь некоторых избранных национальностей.

От этого пункта оппоненты ни за что не соглашались отказаться. Может быть, потому что считали, что в Совещании принимают участие не только они трое, а "десятки миллионов тюрско-татарского инородческого населения", как говорил Максудов на заключительном заседании. Так как решения путем большинства голосов были отвергнуты Совещанием с самого начала, пришлось удовлетвориться рядом личных заявлений и составлением "журнала заседания" со стенографической записью всех речей и резолюций.

Едва ли не главным из обсуждавшихся Совещанием вопросов был вопрос об отторжении иностранными державами отдельных частей российской территории. Соответствующая резолюция отмечала с удовлетворением политику США в этом отношении и заявляла протест против договоров и соглашений, закреплявших посягательство на российскую территорию без обращения к волеизъявлению российского государства. Специальная резолюция обличала нарушение элементарных начал международного права и справедливости при аннексии Румынией Бессарабии. Протест против актов оккупации и захвата частей российской территории заканчивался утверждением "всеми осознанной неприемлемости и нецелесообразности политики интервенции" и "настойчивым предостережением против попыток возврата к ней". Особенно упоминалась "необходимость окончательной ликвидации интервенции на Дальнем Востоке, осложненной открытой оккупацией русской территории".

Упоминание об интервенции вызвало ряд выступлений по существу и с политическими вылазками в историю прошлого. Подчеркивали, что "интервенция" была главной темой демагогической пропаганды большевиков за последние три года и стала "пугалом", {60} разделившим на враждующие лагери антибольшевиков и западную демократию. Милюков и другие ораторы, уточняя понятие, сводили интервенцию к вооруженному вмешательству иностранцев во внутренние дела России и отличали ее от союзнической помощи в борьбе против Германии и захватчиков власти в России. Присоединяясь к предложенной эсерами резолюции, Милюков иллюстрировал свое отталкивание от интервенции ссылкой на книгу прославленного английского экономиста Кейнса, рекомендовавшего Франции сговориться с Германией за счет России, которую надлежало бы отдать в эксплуатацию Германии.

Некоторым диссонансом прозвучали заключительные слова А. Н. Алексеевского. Уроженец Дальнего Востока, он ближе других принимал к сердцу тамошние дела и был лучше многих осведомлен об японской оккупации, происходившей с ведома и при молчаливом согласии бывших союзников России. Одновременно с фактической оккупацией северной части Сахалина, Япония проявила тенденцию к овладению всей Приморской областью и прежде всего Южно-Уссурийским краем. Оккупация и интервенция Японии угрожали порабощением местного населения. Япония одна никогда не решилась бы на это без поддержки других. Оратор с сожалением констатировал, что и Соединенные Штаты не обнаружили достаточной энергии противостоять захватнической политике Японии. Ноты и словесные протесты не помогали. Оккупация Сахалина и другие планы Японии противоречили интересам США. Однако, по мнению Алексеевского, имеются основания считать, что и Соединенные Штаты не прочь приобрести исключительное экономическое влияние на русском Дальнем Востоке и "поработить его под экономическим соусом".

Такой взгляд другие ораторы - Чайковский, Максудов, Харламов, Керенский не разделяли, больше или меньше вторя друг ДРУГУ.

А. Керенский отметил, что обсуждаемая резолюция, наиболее краткая из принятых, должна привлечь к себе главное внимание общественного мнения вне России. Говоря об отторжении и оккупации российской территории иностранными державами, Керенский попутно коснулся и смежных вопросов и личного опыта в сношениях с европейскими дипломатами. Последние решили, что Европа может обойтись и без России и может заменить ее на восточной границе раздутыми государственными новообразованиями либо отгородиться от "азиатской заразы" барьером из мелких государств.