Годы и дни Мадраса

С животными у Махарши сложились отношения более удачно, нежели с садху. У него был особый дар общения с ними. Такими способностями обладали многие индийские мудрецы, и история сохранила немало легенд. В дни Рамана Махарши джунгли, покрывающие Аруначалу, изобиловали разными зверями и змеями. Он умно обращался с кобрами, и те никогда не кусали его. Говорят, что он мог с ними беседовать. Он нередко примирял враждующие стада обезьян, и те иногда сами к нему за этим приходили. Однажды Махарши нашел около своей пещеры искусанного и умирающего обезьяненка. Он вылечил и выходил его. Когда обезьяна подросла, она вернулась в стадо и стала его вожаком. Иногда она приходила навестить своего спасителя. Через несколько лет две обезьяны принесли в ашрам Махарши умирающего вожака. Великий мудрец похоронил его со всеми почестями. Махарши обращался с животными, как с людьми, считая, что они заслуживают равного людям уважения и мягкости в обращении. В ашраме долгое время жила корова по имени Лакшми. Говорят, она все понимала. Каждый день она приходила приветствовать Махарши и даже присутствовала на его беседах. У Махарши было несколько собак, и каждая из них оставила по себе интересную память. Одна из них обладала очень развитым чувством собственного достоинства. Когда однажды ее избил приезжий брахман, она ушла из ашрама и не вернулась. Судьба другого пса была более трагической. Кто-то несправедливо отругал его, и пес в знак протеста утопился в священном водоеме. А третий пес много лет неутомимо служил гидом. Он водил гостей ашрама и паломников по окрестностям Тируванаималаи, показывал интересные пещеры и храмы и всегда приводил всех обратно. Махарши даже в самые трудные для него минуты продолжал заботиться о животных. Когда Великий риши умирал, то одними из его последних слов были: «Накормили ли сегодня павлинов?» Отношением к животным часто определяется сумма качеств, которыми обладает человек.

По всей видимости, у Рамана Махарши эти качества были на значительной высоте. Он был требователен к себе и снисходителен к другим. Несмотря на большую популярность и поклонение, он никогда не позволял ставить себя в исключительное положение. Великий риши не носил эффектного оранжевого балахона индусских санияси и свами и не раскрашивал лица. Единственной его одеждой была белоснежная набедренная повязка. Он не разрешал оказывать себе ритуальных почестей и совершать в его честь церемонии и молитвы. Махарши не гнушался никакой работой и старался делать в ашраме то же, что и другие. Часы работы над своими статьями и книгами перемежались у него с самоконцентрацией, необходимой йогу, с лекциями, беседами и с помощью по кухне ашрама, где он обычно резал овощи. Он неуклонно выполнял все правила ашрама и мягко и тактично высмеивал людей, которые пытались делать для него исключения или стремились показать его превосходство над другими. Однажды, рассказывают, к Рамана Махарши на беседу пришла европейская женщина. Она сидела рядом с ним, вытянув ноги, так как не умела сидеть в традиционной позе со скрещенными ногами. У Махарши были ревматические ноги, и он тоже избегал такой позы. Один из членов ашрама, увидев женщину, довольно грубо сказал ей:

— Мадам, скрестите ноги! У нас в ашраме сидят только так! Иначе вам придется уйти!

Женщина смутилась, а Махарши, ни слова не говоря, скрестил свои больные ноги.

— Свами, — удивился ретивый член ашрама, — я ведь просил так сделать не вас, а эту женщину.

— Неважно, — спокойно ответил Махарши, — раз есть такое правило в ашраме, я обязан подчиниться.

К концу жизни здоровье Махарши резко ухудшилось. Давала себя знать полная лишений аскетическая жизнь. С большим трудом удалось заставить Махарши выполнять предписанный ему врачами режим. Он не признавал кастового деления и одинаково ровно обращался с брахманом и неприкасаемым. Он не запрещал брахманам придерживаться своих кастовых обычаев. Но когда те садились за отдельную трапезу, глава ашрама никогда к ним не присоединялся.