Когда в январе 1965 года в штате началось движение против языка хинди, ашрам, верный своему принципу невмешательства в политические вопросы, остался в стороне от движения. Но ашрам многими узами был связан с внешним миром, и внешний мир не оставил его в покое. Обстановка вокруг ашрама была далеко не мирной. И философия Ауробиндо Гхоша, и занятия йогой, и принципы жизни, не похожие на обычные, вызывали скрытую враждебность реакции, воинственно настроенных католиков, считавших ашрам «инструментом дьявола», и просто пондишерийских обывателей, для которых многое в деятельности ашрама оставалось непонятным. Тамильские бизнесмены, чьим могущественным конкурентом был ашрам, тоже ждали момента, чтобы свести счеты с преуспевающим на деловой стезе соперником. Даже пондишерийские студенты, которым не раз ставили в пример учащихся из центра образования, затаили на ашрам смутную и необъяснимую обиду. Когда в штате начались спровоцированные реакцией погромы, вокруг ашрама поднялась неясная возня. Какие-то люди шныряли вокруг его предприятий и зданий, в соборах католические патеры открыто предавали анафеме имена основателей ашрама, студенты пытались затеять драки с его учащимися. Впоследствии стало известно, что пондишерийские католики и конкурирующие с ашрамом бизнесмены были ответственны за события, которые разыгрались вечером и ночью И февраля 1965 года.
Казалось, этот день ничего плохого ашраму не предвещал. Где-то в городе происходили демонстрации, где-то были погромы, но членов ашрама это мало интересовало. Никто из них не высказывался ни за хинди в качестве государственного языка, ни против хинди. Языковые страсти, бушевавшие вокруг ашрама, формально его не касались. Вечером, как обычно, члены ашрама отправились на час медитации. Их дома пустовали, в главном здании ашрама остались мать и несколько человек, занятые обычной работой.
Погромщики, многие из которых были куплены дельцами и католиками, ворвались на железнодорожную станцию, забросали камнями ее персонал и подожгли здание станции. Они были пьяны, вооружены палками и камнями. После разгрома станции озверевшая толпа бросилась к ашраму. Прежде всего нападению подверглись его предприятия. Весь путь погромщиков был отмечен разрушениями и пожарами. Они разграбили и сожгли продовольственный склад, подожгли мастерскую по выделке бумаги. Выкрикивая бессвязные фразы, размахивая палками и бросая во все стороны камни, погромщики стали врываться в жилые дома. Они ломали мебель, выбивали окна, высаживали двери, жгли книги и забирали с. собой все, что могли унести. Они выбрасывали кровати из клиники ашрама, били банки с медикаментами, ломали дорогие хирургические инструменты. Горело подожженное с нескольких сторон детское общежитие, горела почта. Бумаги и письма превращались в хлопья летящего по ветру пепла.
Наконец основные силы погромщиков собрались у главного здания ашрама. Повозки рикш и тонги, груженные камнями, непрерывно подъезжали к воротам. Ворота вышибли в несколько минут. Срывая двери с петель и выбивая окна, погромщики, среди которых было немало местных католиков и какая-то часть студентов, ворвались в бережно сохраняемую комнату Ауробиндо Гхоша. Но они не посмели войти к матери. Суеверный страх перед тем необычным, что приписывалось этой женщине, сделал свое дело. Даже ненависть не смогла побороть этот страх. Единственное, на что решились эти люди, — это бросать камни в окно матери, и то с безопасного расстояния. Звонки в полицию не принесли никаких результатов. Небольшой полицейский отряд Пондишери не смог или не хотел справиться с погромщиками. И тогда в ашраме поняли, что придется защищаться самим.
После медитации всем пришлось вернуться в мир страшной действительности. Молодые мужчины и юноши составили боевой отряд. Безоружные, они смело бросились на толпу, и протрезвевшие к тому времени погромщики дрогнули. Они побежали, сбивая друг друга, и только на расстоянии продолжали бросать камни в защитников ашрама. Несколько членов ашрама были ранены в схватке с хулиганами, и двое из них находились в тяжелом состоянии. Но они продолжали теснить толпу, и наконец погромщиков удалось разогнать. Груженные камнями повозки рикш и тонги поспешно ретировались. Школьники центра образования тушили горящую почту. Только к полуночи подоспела полиция, которая стала хватать не успевших укрыться погромщиков. К исходу ночи к Пондишери были подтянуты армейские подразделения. Утром среди дымящихся развалин и разгромленных домов были выставлены солдатские патрули. Пондишерийские обыватели равнодушно отводили глаза от всего того, что было сделано ночью. Католики собирались группками, и угрожающий шепот полз с одной улицы на другую. Дельцы осторожно, стараясь не выдать себя, расплачивались с теми, кто еще не попал в полицию и не был арестован. А мать писала декларацию, где она еще раз объясняла цели ашрама и обвиняла тех, кто принимал участие в погроме. Погром был грозным предупреждением ашраму в его попытке создать иное общество в недрах капиталистического строя.