Годы и дни Мадраса

Августовское утро 1746 года, когда на горизонте показались французские корабли, резко изменило судьбу младшего писца и направило ее по желанному руслу. Английские корабли, не принявшие бой, бежали в Бенгал. Через три дня губернатор Форта святого Георгия подписал акт о капитуляции. На площадке для парадов грудами лежали шпаги, мушкеты и пистолеты разоруженных английских солдат и офицеров. Французские часовые ухмылялись, когда на сваленное оружие швырнули «Союзный Джек», сорванный с флагштока крепости. У дома фактории окруженные французскими солдатами и офицерами стояли, понурив головы, высокие чиновники Ост-Индской компании — члены совета, факторы, секретари контор. Им уже была объявлена воля вражеского командования: все они пленники.

По форту шныряли солдаты в синих мундирах, разыскивая укрывшихся в его закоулках и щелях англичан. Клайв стоял в своей узкой комнате, которая постепенно наполнялась дымом. Он знал, что это горел Черный город. И вдруг он засмеялся. Он смеялся громко и с удовольствием, как уже давно этого не делал. Чувство необычного освобождения наполняло его. Завтра не надо будет идти в контору. Может быть, он больше никогда в нее не пойдет. А там пусть хоть все сгорит. Кто-то осторожно постучался. Клайв выхватил пистолет и пружинисто отпрыгнул в угол. Ну нет! Они его так просто не возьмут. Но на пороге возник Мэскилайн. Единственный человек, которого он мог назвать своим приятелем. Камзол Мэскилайна был разорван, на лице темнели полосы сажи, смешанные с потом.

— Послушайте, Клайв, — задыхаясь, произнес он. — Их уже грузят на корабли. Вы, наверное, не хотите, чтобы вас провели по улицам Пондишери как пленного раба?

Клайв снова громко засмеялся. Мэскилайн бросил на него испуганный взгляд.

— Вы не хотите бежать?

— Я именно этого и хочу, — резко оборвав смех, ответил младший писец. — Я не кролик, которого можно взять голыми руками.

До ночи они скрывались в сыром подвале оклада фактории. Они долго ждали, когда утихнут перепившиеся мадерой и ширазскими винами французы. Перед самым рассветом им удалось выбраться через пролом в северной стене форта.

Два купца-мусульманина в тюрбанах и длинных ширвани, словно тени, скользили по улицам и переулкам горящего Черного города. Занимавшиеся грабежом французские солдаты не обратили на них внимания. Купцы наконец вышли к побережью и с трудом отыскали дорогу, идущую на юг.

— Я вас поздравляю, Роберт, — сказал один из них на чистом английском языке. — Кажется, нам удалось ускользнуть.

Через несколько дней они добрались до Форта святого Давида, где был расположен небольшой английский гарнизон. Там они встретили еще нескольких бежавших из Мадраса. Здесь Клайву предложили место клерка.

— Мое занятие — война, — высокомерно ответил он. — Я уже доказал, что кое-чего стою. Вы возьмете меня в свой гарнизон.

Через три года, когда над мадрасским фортом вновь взвился английский флаг, Клайв вместе с полком вернулся туда. Наступили дни временного затишья, и потянулись скучные армейские будни. Но бывший младший писец, понюхавший пороху и крови, больше не желал мириться с монотонностью такой жизни. Он искал острых ощущений и нашел их в дуэлях. Высокомерный, грубый, всегда готовый на оскорбление и ссору и в то же время достаточно храбрый, Роберт Клайв прослыл завзятым дуэлянтом. Почти каждая карточная игра, в которой он принимал участие, оканчивалась дуэлью. Одних он грубо обвинял в мошенничестве, другим отказывался платить проигранное. Последнее случалось чаще. Он безжалостно стрелял в своих товарищей, и немногие из них ушли от него живыми. Но и для себя он не искал снисхождения.

Однажды он промахнулся. Его противник, приставив к голове Клайва пистолет, сказал:

— Возьмите свои слова обратно, или я вас убью.

Клайв побледнел.

— Слушай, ты! — крикнул он. — Кончай свой спектакль. Мне это надоело. И запомни: ни своих слов я обратно не возьму, ни проигранного тебе, вонючей свинье, не заплачу.

Офицер от неожиданности опустил пистолет.

— Сумасшедший! Трижды сумасшедший! — и, повернувшись к Клайву спиной, зашагал прочь.

Странная жесткая улыбка искривила губы Клайва. Он вытер со лба выступивший холодный пот.