Годы и войны

Теперь мы могли оставить в обороне три дивизии (две из них получили полосы по двадцать километров, а правофланговая — двенадцать), а пять дивизий вывести во второй эшелон, чтобы закончить их комплектование и подготовить к форсированию Днепра.

Немцы чувствовали себя за Днепром уверенно. Передний край их обороны проходил по высокому берегу, с которого просматривалась и обстреливалась вся долина реки.

Наше внимание привлекли две излучины, где река в трехкилометровой долине подходила близко к нашей обороне. Захватив эти излучины, мы выдвинули на правый берег боевое охранение и начали забивать сваи в реке и заготовлять детали для верхнего строения двух мостов. Сваи забивали ночью; для смягчения звука ударов на концы бревен накладывали слои изношенных фуфаек. Чтобы отвлечь внимание противника, забивали сваи также в первой траншее обороны, в одном-двух километрах в стороне от строящихся мостов. К рассвету забивка прекращалась и места работы маскировались снегом.

Пристрелку позиций противника, как обычно, мы проводили отдельными орудиями разных калибров и данные записывали, а уводя орудия, на их месте оставляли макеты.

К реке прокладывали колонные пути, строили на них мосты, а в низких местах — деревянные настилы.

Отрывали убежища, возводили вышки для наблюдательных пунктов. Все, что противнику удавалось увидеть и услышать, он обстреливал мощными огневыми налетами. Но мы не имели потерь и продолжали свою работу.

В соединениях велись систематические занятия: учились дружной атаке, преодолению крутого берега, обходным движениям, чтобы не брать в лоб опорные пункты; лыжные отряды тренировались в выполнении специальных задач, командиры изучали свои направления — и не только переднего края, но и глубины обороны противника; саперы тренировались в обезвреживании мин, проделывании проходов в зимних условиях, заготовляли лес для устройства мостов. Работы хватало всем.

В январе усложнилось положение на левом фланге Белорусского фронта. Командующий направил туда три дивизии из нашего второго эшелона. Но, несмотря на то что у нас осталось всего пять, к тому же далеко не полных дивизий, мы не отказались от намерения захватить плацдарм за Днепром. Послали командующему фронтом доклад с подробной оценкой обстановки и выводом: условия благоприятны для захвата плацдарма, если армию усилят тремя дивизиями. Пришел ответ: «Усилить не могу, продолжайте обороняться, для этого у вас сил достаточно».

В начале февраля мы снова с тем же предложением обратились к командующему. Был получен ответ: «Усилить армию не могу, проведите две операции, каждая силами дивизии, и захватите два плацдарма».

Командующий фронтом разрешил мне прибыть в Гомель для личного доклада, но снова предупредил: «Все равно усилить армию не смогу, на это не рассчитывайте». Я доложил комфронтом:

— Мы не исключаем, что две дивизии, хотя и понесут некоторые потери, смогут, используя внезапность, захватить небольшие плацдармы. Но трудно будет их удержать. А при весеннем разливе, когда долина реки будет залита водой, противник в два счета уничтожит наши части на плацдармах.

— Но что же мне с вами делать? — пожал плечами командующий.

Я обратил его внимание на то, что наш сосед, 63 я армия, желая прогнать противника с плацдарма на левом берегу реки, затратил уже много сил и средств, но не имел успеха. Сейчас у нее тоже пять ослабленных боями дивизий и 115-й укрепленный район (УР) — силы тоже слишком малые для серьезной операции. Вполне со знания и на этот раз необычность предложения, я попросил объединить войска и полосы обеих армий под моим командованием.

— Тогда не пройдет и десяти дней, — заверил я, — как мы прогоним противника с его плацдарма на левом берегу и захватим еще больший плацдарм за Днепром.

Такое смелое до нахальства предложение поразило даже К. К. Рокоссовского, привыкшего к разного рода неожиданностям.

Он усмехнулся, но ничего не ответил. Молчание длилось несколько минут. Потом сказал начальнику штаба генерал-полковнику М. С. Малинину:

— А что, если поверить обещанию товарища Горбатова и согласиться с его предложением? Только куда нам тогда девать штаб и командующего шестьдесят третьей армией?

Михаил Сергеевич, немного помедлив, ответил:

— Нужно сначала выслушать соображения товарища Горбатова. А что до штаба и командующего шестьдесят третьей, то их всегда можно, вывести в резерв Ставки.