Годы испытаний. Честь. Прорыв

Мгновение – и Жигуленко очутился около Риты. Он схватил ее в охапку и только успел сделать несколько шагов, как сосна с грохотом и треском свалилась, сбив обоих верхушкой. Все бросились к ним. Только Еж застыл на месте, оцепенев от страха.

Полагута первым подбежал к Рите и Жигуленко. Веткой Рите ободрало щеку, а Жигуленко сучком довольно глубоко разрезало левую руку. Кровь обильно сочилась из раны.

Русачев с благодарностью глядел на рослого, мужественного лейтенанта, который так самоотверженно спас его дочь. Комдив подошел к нему и молча крепко пожал руку.

Смелый поступок Жигуленко моментально стал достоянием всего полка, а вскоре и дивизии.

3

День генеральной «репетиции» показных тактических учений выдался на редкость погожим. На траве и листьях играли всеми цветами радуги прозрачные капли росы. Солнце поднималось как-то особенно медленно, не торопясь, будто не желая мешать работе людей и томить их обжигающим зноем. Кругом стояла такая тишина, что за версту можно было услышать, как стрекочет в бескрайном море трав одинокий кузнечик.

Еще перед восходом солнца батальон Горобца занял исходную позицию для наступления. Подполковник Канашов приказал оцепить район учения. Командир полка еще раз осмотрел каждое орудие и отдал распоряжение начальнику артиллерии майору Дунаеву проверить, как подготовлены огневые расчеты.

Эта казавшаяся некоторым командирам, особенно артиллеристам, излишней придирчивость объяснялась тем, что артиллерия должна была вести огонь боевыми снарядами – прямой наводкой по дотам и впервые применять еще не получивший тогда распространения метод артиллерийской поддержки пехоты и танков – огневой вал. Это такой способ стрельбы артиллерии, когда батарея, дивизион должны были вести огонь по нескольким рубежам обороны противника. Обычно первым рубежом был передний край – первые окопы, а затем, по мере подхода к нему нашей пехоты и танков, артиллерия переносила огонь дальше, в глубину, к следующему рубежу, отстоящему в сотнях метров от первого, и как бы вела за движущимся огневым щитом атакующие войска, пробивая пехоте и танкам дорогу к обороне противника.

Обычно спокойный, Канашов на этот раз заметно волновался: он то и дело поглядывал на часы, несколько раз поднимался на вышку и спускался вниз. На вышке был устроен наблюдательный пункт, откуда он должен был руководить учениями.

Ожидали прибытия командующего и комдива, но они почему-то задерживались.

Весь месяц батальон Горобца готовился к учениям. За последнее время Миронову пришлось не раз встречаться с Канашовым. Миронов восхищался новшествами, которые вводил командир полка в методы обучения бойцов. И как-то невольно стал подражать ему во всем. Не было, пожалуй, в полку людей, которые могли бы устоять перед стремительным натиском канашовских замыслов. Полюбилась Миронову и поговорка Канашова: «Дельному учиться – всегда пригодится».

И Миронову было непонятно, почему Жигуленко смотрел на все это с насмешкой.

Когда Жигуленко услышал, что, по мнению Канашова, хорошо было бы для приближения к боевой обстановке иметь на учениях хотя бы одну эскадрилью У-2, он решил, что у этого подполковника явно фантастические замыслы. Ведь батальону придали танки, и его поддерживал дивизион артиллерии.

Жигуленко был просто рад, когда Русачев сказал насмешливо:

– Ну, Михаил Алексеевич, тебе не хватает еще конницы, а может, и линкоров…

Но Миронову нравились новшества Канашова.

В одном из номеров газеты «Красная звезда» он прочитал передовую о том, что наши станковые пулеметчики до сих пор применяют громоздкий способ подготовки данных для стрельбы через головы своих войск. Такой способ отнимает очень много времени, и в результате поддержка наступающей пехоты огнем пулеметов становится неэффективной. Эта статья натолкнула Миронова на размышления. После долгих и мучительных раздумий, прикидок и подсчетов он пришел к выводу, что можно сократить время на подготовку данных для стрельбы из пулемета. Миронов рассказал об этом командиру роты Аржанцеву, и тот одобрил его начинания, но посоветовал все тщательно проверить, прежде чем применить этот новый метод.

– А лучше бы рассказать об этом командиру полка, – сказал Аржанцев.

Но Миронов решил пока не обращаться к Канашову. Жигуленко, выслушав Миронова, стал отговаривать его от этой, как он назвал, «пустой затеи».

– Зачем тебе это? Ошибешься – и все, кто сейчас тебя поддерживает, будут в стороне, поверь мне. Все шишки на твою голову посыплются.

– Так что же, по-твоему, это пустячки? – спросил Миронов, глядя в упор на товарища.

– Пойми, Саша, я же по-дружески советую. Будь ты уверен, что все твои расчеты правильны, ты сам не колебался бы, не советовался, а делал бы, как тебе твой разум подсказывает…

– А в чем, по-твоему, я не уверен?

– Ну хотя бы в отношении той новой шкалы прицела, которую ты предлагаешь. Если бы можно это было проверить на практике… Но где? В наших условиях, когда ты всего-навсего рядовой командир, навряд ли это удастся. Поэтому все твои «теоретические выкладки» пока построены на песке.