Годы испытаний. Книга 1

- Зазнались вы, товарищ Канашов, вот что я вам скажу. «Мой полк - первый, сам я - первый, мне все нипочем… - Комдив вышел из-за стола и заходил по ковровой дорожке, скрипя хромовыми аккуратными сапожками и рассыпая серебряный звон шпорами. Заложив руки в карманы широких, с напуском, галифе, он несколько раз прошел перед Канашовым и остановился у карты Советского Союза. Пристально поглядел на нее, словно что-то отыскивая, и, повернувшись к Канашову, громко проговорил: - Был первым… А был - это прошедшее время, товарищ подполковник. - Он измерил его насмешливо прищуренным взглядом и продолжал: - Мирное время, подумать только, а мы потери несем в людях. Что же будет на войне? Два человека в медсанбате… Да нас с тобой за это в три шеи гнать надо. Не умеешь командовать, уступи место тому, кто умеет… Людьми вы не дорожите.

- Откуда это видно?

- Из вашей практики командования полком. Вспомните: в зимних лагерях из-за вашего метода закалки в полку заболело более двадцати человек, из них пятеро - воспалением легких. Во время марш-броска в буран восемь бойцов обморозились. Осенью прошлого года вы, вопреки приказу наркома, совершили марш не в тридцать километров, а в сорок, и один боец умер, а пятнадцать легли в госпиталь из-за перенапряжения. Это же факты. Куда вы от них денетесь?

- Смотря как обобщать эти факты, - возразил Канашов.

- Как ни рассматривай, а они бьют тебя.

- Товарищ полковник, вы же знаете, что эта закалка принесла пользу полку. За два месяца в зимнем лагере не было ни одного случая обмораживания. И не я виноват в смерти бойца, а врачи, они не знали, что у него порок сердца. А если хотите, то приказ наркома требует готовить бойцов к действиям в любых, самых суровых условиях… Я так понимаю.

- Но он не требует, чтобы разные там Канашовы, занимаясь подобными экспериментами, губили и теряли понапрасну бойцов в условиях мирной учебы. Какая бы ни была война, как бы ни изменилась техника, а все решает человек.

- Человека надо готовить к преодолению всех трудностей походно-боевой жизни… А эти трудности будут иными, чем были в гражданскую войну или в боях у реки Халхин-Гол и даже в сражениях в Финляндии. Современная война не только война моторов и техники, но и мускулов и нервов…

Русачева больно задело упоминание Канашова о гражданской войне, к боевому опыту которой командир полка, по его мнению, относился пренебрежительно.

- Гражданская война тоже немалой крови нам стоила, но, прямо скажу тебе, терял я в атаке меньше людей, Чем ты со своими экспериментами за один год учебы в мирных условиях.

Раздался звонок. Русачев взял трубку. Начальник штаба сообщил: Канашова срочно вызывают в округ.

- Давай неси быстрей, - приказал комдив.

«Что бы это значило? Зачем вызывают?» - забеспокоился Русачев.

Зарницкий вошел мелкими бесшумными шагами, будто был не в сапогах, а в войлочных, домашних, тапочках, и молча положил приказ округа.

- Можешь идти, - разрешил комдив.

Русачев сел за письменный стол и, словно не обращая никакого внимания на Канашова, стал читать.

Канашов удивленно глядел на Русачева и думал:

«Никак не пойму его! Боевой командир, любит армию. И вместе с тем все ставит под сомнение, противится всему новому. Неужели он не понимает, что эти новшества вводят не Канашовы или Ивановы, а сама жизнь. Конечно, эти новшества - хлопотное дело».

Русачев оторвался от бумаги, рассерженно глядя на спокойное, сосредоточенное лицо Канашова.

- И последний случай, товарищ подполковник, на тактических учениях… Опять кровь в мирное время… - Комдив вертел в руках листки бумаги. - Зарницкий доложил мне результаты проведенного расследования. А в этом безобразном, самочинном захвате квартир тоже ваш полк отличился. Снова чрезвычайное происшествие. Меня интересует, знаете ли вы, наконец, к чему это приведет?…

- Пусть лучше в мирное время учатся с малой кровью, чем платятся большой кровью в войну. Прошлый год, когда в первый раз обучали пехоту идти за огневым валом, вы же помните, как они робко шли. А теперь вы сами видели, они уже уверенно атаковали, прижимаясь к огневому валу.

Канашов прервал речь. Глаза его горели, будто атаковал сейчас сам.

- Ну, а Зарницкий большой мастер составлять бумаги. Это я знаю.

- Как это составлять? Вы что, не верите?…

Русачев поднял трубку:

- Зарницкий, зайди-ка ко мне.

Вскоре в кабинет вошел Зарницкий.

- Вот тут Канашов берет под сомнение твое расследование… Изложи факты, пусть убедится.

- Товарищ полковник, да тут и без всяких докладов ясно. Минометный расчет не был подготовлен для такого ответственного занятия. Кроме того, в действиях отдельных командиров проявилась анархия. Шаронов рассказал мне, что лейтенанту Миронову стихийно пришла в голову мысль испробовать новый, ускоренный способ подготовки данных для стрельбы. Этот способ не проверялся никем. Надеюсь, и сам Канашов не будет отрицать этого…

- Разрешите доложить! - нетерпеливо перебил Канашов.

- Подождите, товарищ подполковник. Вам ясно, что изложил здесь начальник штаба?

- Ясно, товарищ полковник, но непонятно…

- Что же?

- Какой же он начальник штаба?