Годы испытаний. Книга 1

Сильным рывком он поднял свое израненное тело. В голове кружилось, туман застилал глаза. Он сел, прислонился к поломанному стволу березы - по коре тек сок. Потянулся губами, лизнул языком сладковатые капли. Еще и еще… А оторвавшись, увидел, как стремительно ползли вражеские танки, подминая и давя тяжелораненых, которые безуспешно пытались уйти от них. Некоторые бойцы начали отходить. Страстно захотелось остановить бегущих. Но как? Крикнуть? Разве услышат его слабый, одинокий голос? Он потеряется среди оглушающего скрежета гусениц.

Но где же лейтенант? Может, убит? А сержанты где? Он ощупал вещмешок. В нем лежали две противотанковые гранаты. Двух мало… Если бы еще две-три штуки.

В нескольких метрах от него лежал убитый боец. Чуть поодаль еще один, лицом вниз. Превозмогая боль, пополз он на правом боку. Обшарил вещмешок, нашел еще две гранаты. «Теперь есть чем встретить», - подумал он.

Бессильный, лежал он, наблюдая за двигающимися по полю танками. Внезапно они остановились, сделали несколько выстрелов по опушке леса. Там проходила вторая линия нашей обороны. «Почему же молчит наша артиллерия?» - недоумевал раненый, чувствуя, как голова кружится все сильнее, боль в руке нарастает, а силы покидают его…

Немецкие танки сделали еще несколько выстрелов с места и, видя, что наша артиллерия молчит, прибавив ходу, уверенно двинулись в атаку.

Раненый с трудом разжал сухие, горячие губы. Надо уползти, найти надежное место. Но куда? Нигде поблизости ни оврага, ни глубокой ямы… Да и поздно… А может, еще и есть время? Что же молчит наша артиллерия? Наверно, ее уже уничтожили. Он видел утром, как вражеская авиация бомбила наши позиции. «Что делать? Даже если подобью один танк, их много…» Кровь больно ударила в виски. «Умирать так по-глупому. Нет! Так просто я не сдамся!» План созрел мгновенно. Он быстро вставил запалы в три гранаты и заткнул их рукоятками за пояс брюк. Одну оставил для броска по танку. «Если не попаду и он пойдет на меня, наверняка подорвется…»

В волне развернувшихся атакующих танков один вырвался вперед. Он шел уверенно, все подминая на своем пути. Это был, по-видимому, командирский танк. Он двигался к сломанной березе. Правая рука с гранатой медленно развернулась над плечом…

Канашов поймал в поле зрения бинокля тяжелораненого. Он, свесив голову, упирался грудью в расщепленный ствол березы. «Видно, нет сил держаться на ногах, - решил подполковник. - Кто же это такой? - старался угадать он. - Ах, да это помкомвзвода Рыкалов!…» И вдруг голова старшего сержанта повисла, а все тело бессильно склонилось к земле. Убит или еще раз ранен?

На НП прибыл Ларионов. Левая его рука, забинтованная по локоть, висела на подвязке.

- Разрешите доложить, товарищ подполковник. На левом фланге немецкая атака отбита…

- Руку в рукопашной ранило?

Ларионов кивнул головой.

Канашов стал вновь наблюдать за полем боя.

- Смотрите, смотрите!… Видите сломанную березу? - крикнул Канашов, показывая пальцем.

Ларионов и Чепрак напряженно всматривались в сторону, указанную командиром полка.

Вражеский танк приближался. Он был уже метрах в пятнадцати от Рыкалова. Старший сержант, встав на колени, уперся грудью о ствол сломанной березы и метнул гранату навстречу танку. Рыкалов промахнулся: граната разорвалась в стороне от танка. Танк с ожесточением рванулся на него, и тотчас же послышался еще более сильный взрыв. Танк закрутился на месте с перебитой гусеницей. Чепрак изумленно поглядел на Канашова и Ларионова.

- Он заманил его на себя и подорвал!… - не веря глазам, крикнул Чепрак.

Старший политрук молча снял пилотку и склонил голову. Его примеру последовали командир полка, и начальник штаба.

- Погиб комсорг батальона, героем погиб, - сказал взволнованно Ларионов. - Надо в газету нашу об этом написать, чтобы все в дивизии знали о его подвиге…

- Да, железный был солдат!… - тяжко вздохнул Канашов и нахмурил брови.

Как только была подбита ведущая машина, немецкие танки остановились. Они, как стая матерых волков, видя гибель своего вожака, вдруг попятились назад и гуськом начали отходить на дорогу.

- Ну, уж это вам не пройдет безнаказанно! - И Канашов твердо приказал по телефону: - Открыть огонь! Сосредоточенный огонь по мосту!… Ни одного не упускай живым. Что? Почему? Я приказываю открыть огонь, слышишь ты, приказываю! - И, бросив трубку, крикнул ординарца. - Оставайся за меня, Чепрак. Я к начальнику артиллерии поеду, надо дать ему жизни. Отказывается выполнять приказ. Видите ли, Русачев запретил…

И только спустя минут десять в сторону отходящих немецких танков полетели с шипеньем снаряды, но время было упущено, и артиллеристам удалось подбить лишь два танка.

Вскоре Канашов возвратился на свой наблюдательный пункт. Он был возбужден, но доволен.

- Немедленно составить наградной лист на Рыкалова,- приказал он Чепраку. - Он совершил настоящий подвиг…

И тут же Канашова подозвал к телефону Русачев.