Годы испытаний. Книга 3. Разгром

Лейтенант Еж очнулся от холода. Густые осенние сумерки скрыли улицы. Он стал пробираться по подвалу через завалы битого кирпича, задыхаясь от недостатка воздуха. Откуда-то доносились глухие стоны.

— Кто здесь? — крикнул он.

— Я, Печенкин, — ответили из дальнего угла подвала.

Еж зажег спичку. В полутьме он увидел старшину. Слабый свет выхватил на миг тело старшины, заваленное кирпичом и мусором. Еж подполз к нему и стал раскидывать битый кирпич.

— Товарищ лейтенант, — прохрипел Печенкин. — В углу, в люке, санинструктор Канашова с ребенком и два бойца. Спасайте их, я не выживу. Меня раздавило.

Еж бросился в угол, поджег газету и стал с яростью разбрасывать кирпичи. Из люка доносился детский плач. Еж искровянил себе пальцы острыми камнями, разгреб мусор и с трудом сдвинул тяжелую металлическую крышку.

— Товарищи, вылазьте. Скорей наверх.

Кто-то подал ему плачущего ребенка.

— Тише, Саша, не плачь. Тут кругом фашисты. Придут и всех нас убьют.

Саша продолжал всхлипывать. Он просил пить. Из люка вылезли раненая Канашова и два бойца. Они вытащили Печенкина.

На улицах Сталинграда ночь, и только кое-где тлеют обуглившиеся остатки домов. У Волги горят нефтебаки, и тьму пронизывают светящиеся трассы пулеметных очередей. Оставшиеся люди вместе с Ежом ощупью пробираются к берегу реки. Там единственное спасение — вода, без которой уже больше нет сил двигаться.

По берегу бродят немецкие патрули. Их силуэты хорошо видны при вспышках осветительных ракет. Дальше идти нельзя. Надо ползти. Двое бойцов тащили на шинели теряющего сознание Печенкина. Сделали короткую передышку. Один боец по заданию Ежа ушел за водой. Остальные сидели в полуразрушенном блиндаже. На руках у Канашовой спал Саша.

Боец вернулся с каской воды. Жадно пили пахнущую керосином волжскую воду. Еж послал двоих в разведку. Они принесли нерадостную весть: пробраться дочти невозможно. Обессиленные, голодные, раненные, они легко могут попасть о плен. Еж снова послал бойцов. Надо во что бы то ни стало добыть оружие. Бойцы возвратились под утро. Один из них был ранен в перестрелке, но у каждого из них висело по немецкому автомату.

На рассвете группу Ежа разбудил шум частой перестрелки со стороны Волги. Еж послал одного из бойцов в разведку, и тот вскоре прибежал, радостно крича:

— Товарищ лейтенант, товарищи, там наши. Моряки десантом высадились. Немцы отступают по Набережной улице.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Приемная командующего бронетанковыми войсками представляла собой большую продолговатую комнату. Мягкий матовый свет. Массивный резной дубовый стол, покрытый зеленым сукном. На стене карты театров военных действий. У стен, параллельно письменному столу, мягкие кресла. Канашов вошел и доложил генералу армии. Тот сидел и что-то писал, но, когда услышал его голос, слегка прищурился и, выйдя из-за стола, пожал ему руку.

— Итак, товарищ Канашов, мы решили вас послать заместителем командира танкового корпуса. Как вы на это смотрите?

Генерал армии, не по годам молодой, с приятным лицом, наклонил голову влево. Для Канашова все это было неожиданным: и вызов сюда, в Москву, и эта новая должность.

— Я солдат. Куда пошлют, там и буду служить. Постараюсь оправдать доверие.

— Мне, товарищ Канашов, приходилось встречаться с вашими статьями в военных журналах, Чувствуется, что вы остро ставите многие вопросы тактики и использования боевой техники в современной войне. И эта ваша последняя статья о применении танков непосредственной поддержки пехоты. Нельзя не согласиться с вашей точкой зрения. Распыление или равномерное использование, танков в наступлении приводило наши войска, как правило, к неудачам. Таково мнение боевых офицеров и официальное — Генштаба. Опыт наступательных боев под Москвой и на ряде других фронтов заставил Генштаб ввести в действие новое Наставление по боевому применению танковых войск.

Вполне согласен с выдвинутыми вами положениями, отмечающими серьезный недостаток в использовании танков НПП (непосредственной поддержки пехоты). Вы правы, что пока еще неумело организуют взаимодействие с танками, артиллерией и саперами. И что досаднее всего отметить, прошло более полугода с момента выхода этого наставления, а мы до сих пор еще не можем преодолеть эти недостатки. Они повторились, к сожалению, и в Харьковской операции в летней кампании тысяча девятьсот сорок второго года.

— По-моему, товарищ генерал, это все еще, «отрыжки» наших предвоенных взглядов. К тому же перестройка проходит в тяжелых военных условиях. До сих пор мы наблюдаем такую безотрадную картину: танковые части направляются на фронт, не имея полного штата и достаточного количества боевых машин. Танкисты прибывают в действующие войска без должной боевой подготовки.

Генерал армии сидел, задумавшись и изредка делал какие-то пометки в блокноте.

— Теоретическая подготовка наших танковых да и общевойсковых командиров, прямо скажу, еще слабая. Как вы думаете?