Годы испытаний. Книга 3. Разгром

— Из рода в род фамилии вроде по наследству переходили, — говорит он. — А вот некоторые, знаю, сами помещики давали своим крепостным. Особенно разные обидные прозвища. А прозвища с годами, как родимые пятна, фамилией становились. Был у нас в деревне случай такой, мне отец рассказывал. Дал помещик одному кличку Балда. И по сей день в деревне от него потомство Балдов живет. Один из них председателем колхоза был у нас, толковый человек, орден имеет, и никуда не денешься— по фамилии Балда Порфирий Порфирьевич. В царской армии вместе служил с одним Полторабатько, а у другого — ужас, а не фамилия — Могила. Были и такие фамилии, что срам называть, особенно при женщинах.

— Чего только на свете не встречается по части фамилий, — вмешался Каменков. — У нас фининспектор в районе был Хрен.

И стали тут все вспоминать, кому какие в жизни странные фамилии довелось встретить или услышать.

— А в том полку, откель пришел, — добавил Каменков, — у меня командир мой земляк был, по фамилии Еж. А командир взвода боепитания в том же полку, по фамилии Заяц, а у него оружейные техники подобрались, ну ты скажи, чистый зверинец: Медведь, Лев и Волк. И ребята хорошие, а прозвища у всех зверячие.

Бойцы-писаря смеялись. Один из них вспомнил, что у них в сельскохозяйственном техникуме в одной группе учились Гусев, Уткин, Цыпленков и Петухов.

— И у меня, — говорит Большаков, — тоже две птичьих фамилии есть — Птица и Курица.

Сержант Скитов замечает:

— Из курицы такая же птица, как из Васи Сучка — шофер. День ездит, а месяц в ремонте.

Сучок сердито глядит в сторону Скитова.

— А мне довелось встретить целую рыбью династию, — сказал писарь с чубчиком. — В полковой школе учился, так у нас старшина был Сом, а курсанты в роте по фамилии Окунь, Плотвичкин и Щукин.

— Но теперь не то что раньше, — сказал Захар Авдеевич. — Советская власть разрешила людям всякие обидные прозвищные и паскудные фамилии на новые менять. Фамилия — она для человека много значит.

* * *

Приказ из дивизии о подготовке полка к передислокации пришел неожиданно.

Майор Миронов и батальонный комиссар Зайченко с утра уехали по вызову командира дивизии. Они получали окончательные указания, а в полку готовились к отъезду.

Вчера только намечали провести показательные занятия по управлению ротой в наступательном бою и командирские занятия по организации взаимодействия. Ванин собирался всю неделю посвятить штабной тренировке своих помощников — и вот получен, как это нередко случается в армейской жизни, приказ, навсегда похоронивший окончательно все личные и служебные планы и замыслы.

3

День 13 октября 1942 года начался как все рабочие, будничные дни в Генеральном штабе.

Но его начальник — генерал-полковник Василевский, всегда до подчеркнутого безразличия спокойный человек, заметно волновался. Первыми, кто заметил это, были начальники фронтовых направлений. Василевский придирчиво и детально уточнял их данные о положении фронтов за истекшие сутки. И особенно на сталинградском направлении.

Нет, это происходило отнюдь не по случайному совпадению с роковым числом «тринадцать», магически действующим на настроение начальника Генерального штаба.

По донесениям, полученным от командующего Сталинградским фронтом, он знал, что короткое затишье, наступившее с 8 октября после ожесточенных боев 62-й армии в Сталинграде, только кажущаяся идиллия фронтового спокойствия в канун надвигающейся бурной грозы. Кто-кто, а Василевский представлял по последним разведсводкам, что немцы подтянули свои резервы и произвели перегруппировку, нацелив удар на Сталинградский завод, с тем, чтобы здесь разрезать пополам войска 62‑й армии и выйти к Волге.

Знал, правильно оценивал, но не мог предотвратить этого удара, как и Ставка, поскольку ни время, ни те силы, которыми мы располагали, не позволяли организовать надежный заслон. Оставалось надеяться только на самих обороняющихся. Да они не бездействовали и не полагались на помощь «свыше».

Командующий Сталинградским фронтом приказал 62-й армии силами дивизии Жолудева и одним полком Горишного нанести контрудар по западной окраине поселка «СТЗ» с целью сорвать подготовку нового наступления противника. Это было правильно и разумно: заставить врага перейти к активным действиям раньше, чем намечает он сам.

Да это был не только риск, а разумная боевая дерзость. Одной дивизией — против пяти. Из них две танковые. И вот вчера, утром 12 октября, начался дерзкий контрудар частью сил 62-й армии.

Немцы оказывали ожесточенное сопротивление. Весь день дивизия Жолудева атаковала на своем левом фланге и в центре, но продвинулась всего на 300 метров. А соседний полк Горишного и того меньше — на 200 метров.

Гитлеровцы не ожидали удара, но плотность их боевых порядков, нацеленных на решительную схватку, пробить было невозможно. Весь день шли встречные бои с переменным успехом.