Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера

      Старый ротный капитан Крюкова (имя отчество забылось), что-то устранял, что-то восстанавливал. Затем ему пришлось-таки отправиться к новому месту службы – на дослуживание отправили. Он был капитаном, да в годах, негодных для продвижения. Его жена ещё некоторое время оставалась в части и поскольку работала в каком-то хозяйственном подразделении штаба, бегала за мной с актом, уговаривая подписать его, но, вынуждена была, используя связи, пополнить недостачу имущества.

      А как я мог подписать акт? Ведь хоть и невелика в то время была в денежном выражении материальная ответственность, но при любой проверке выявили бы недостачу и вычли бы треть оклада. Да и не только в том суть. Ведь если числится имущество, которого нет, могут возникнуть вопросы, куда оно подевалось.

      Вполне естественно капитан Крюков вместе с не слишком добросовестным старшиной не продали имущество, не расхитили. Часть пришло в негодность. Выкинули, но акт не составили. Словом, распустили не только роту. В полном забвении оказалось и ротное хозяйство, а было оно, это хозяйство, далеко не таким как в обычной роте. В чём-то могло равняться полковому в миниатюре. Если же взять кадрированный полк и исключить из сравнения боевую технику, даже совсем не в миниатюре.

      Только оружие в роте и было в полном порядке. Но так ведь в Советское время хищение на оружейных складах и складах боеприпасов практически исключалось. В девяностые, когда показывали фильмы о войне на Кавказе, в голове не укладывалось – не только стрелковое вооружение, но и переносные зенитно-ракетные комплексы нередко воровали… А при Советской власти украсть могли только какое-то имущество или продовольствие, причём, ухитрялись всё это списывать и если успевали, то и не попадались.

      Конечно, приём хозяйственных дел отвлекал и раздражал, но… он был необходим. Я добился замены старшины. Вместо старшего сержанта сверхсрочной службы Артазеева назначил старшину сверхсрочной службы Чумакова. Поменял их местами. Артазеева назначили командиром взвода, которым командовал до назначения старшиной Чумаков.

      Примерно через месяц после меня, как уже упоминал, прибыл в роту замполит лейтенант Сергей Головлёв. Только, к сожалению, военного образования у него практически не было… За плечами служба в знаменитом Кремлёвском полку, затем курсы младших лейтенантов и… вот назначение. Перед назначением присвоили лейтенанта, всё-таки замполит.

      Так что полнокровное, базовое военное образование во всей роте было только у меня.

      Причём это как оказалось, большая редкость. Мой предшественник тоже училища не оканчивал. Правда, перед ним был кремлёвец, о котором даже легенды складывали. Он привёз с собой шашку и на местных парадах-демонстрациях вышагивал с нею перед строем роты… Продержался он чуть больше года, мой предшественник примерно столько же.

      Оказалось, что начальник отделения кадров дивизии, направлявший меня сюда, нисколько не преувеличивал: ротных командиров начальство базы «съедало» довольно быстро. Почему? Тогда мне это было ещё непонятно. Однако, методы «поедания» кое-какие мною уже были раскрыты.

      Мы с Сергеем Головлёвым мы сразу договорились, что будем держаться вместе при любых обстоятельствах, и когда кто-то из начальства попытается потихоньку настраивать его против меня, а меня – против него, не поддаваться на всякие дешёвые провокации.

      Методы у Быстрова были свои, официально осуждаемые, но крайне живучие в войсках – насаждение в подразделениях стукачей. Причём, организовал дело так, что стукачи из солдат и сержантов стучали на всю роту, а стукачи из числа сверхсрочников, кроме того, и на командира и замполита роты. После отчётно-выборного собрания, о котором рассказал выше, позиции значительно упрочились. Старшина сверхсрочной службы Чумаков был человеком исключительно порядочным и никогда не наушничал, хотя Быстров с Зайцевым и пытались его сделать своими «партийно-политическим» информатором. В этом мне ещё предстояло убедиться, когда по моей личной, именно по моей и только моей – обычно авторы воспоминаний не любят подобные признания – вине едва не произошло тяжёлое происшествие, которое могло прогреметь на все Вооружённые Силы. Спас именно Чумаков. Всё было поправлено и командованию базы никто не стукнул. Но до этого события было ещё далеко – сначала предстояло отгулять очередной отпуск, поскольку год подходил к концу. А в армии строгий порядок – в отпуск офицер обязан уйти самое позднее с 31 декабря.

      Была и ещё одна особенность службы в Куженкино. Там исключалась всякая возможность флирта. Касаюсь этого весьма распространённого вида офицерского досуга, поскольку, казалось бы, служба в Калинине в минувшие летние месяцы заложила серьёзные основы для него. Во-первых, я приехал с женой, а когда жена рядом, мыслей идти куда-то не возникало, хотя, конечно, похождения в Калинине сыграли свою пагубную роль – я перестал относиться к возможным влюблённостям так, как относился раньше, словно кто-то спустил с тормозов…