Годы нашей жизни

Трудным и не всегда прямым был путь, которым Гаврил Одинец шел в революцию. Потомственный бедняк, он давно отправился искать особую мужицкую правду. За эти поиски и за бунтарство царские власти много раз бросали его в тюрьму. Весной семнадцатого, вернувшись из ссылки в родные края, Одинец попадает в водоворот событий. В обстановке не разобрался. Все спуталось в сознании — клубок партий, союзов, платформ. Столько слов о мужике, об Украине, всяких обещаний. И он поверил в посулы Центральной рады. Но вскоре Гаврил Матвеевич убедился, какая это политическая ярмарка, где оптом и в розницу, почти неприкрыто, торгуют интересами народа Украины. Из Центральной рады он уходит прямо на баррикады революции, становится бойцом за советскую власть и в самое грозное для республики время вступает в ряды большевиков.

Еще Григорий Иванович подумал: если бы Одинцу в начале пути повстречался такой, например, наставник и советчик, как Иван Васильевич Бабушкин, прошедший школу в ленинском «Союзе борьбы», наверное, дорога этого человека пролегла бы по-другому. А сознательные убеждения Одинца сформировались не сразу и не легко.

Припомнился один наркомземовский деятель, говоривший:

— Одинец действительно незаможник, но ведь поначалу дверью ошибся, вместе с Грушевским и Винниченко заседал. Где гарантия, что он не выкинет еще какое-нибудь коленце?

— А ты отвечай за него, — не без иронии продолжал Петровский. И тут же, изменив интонацию и уже совершенно серьезно, сказал: — А ведь мы действительно в ответе за то, чтобы завоевать сердце каждого честного труженика, чтобы он был с нами.

Умное, выразительное лицо бородача-крестьянина с крупными резкими чертами, словно в один прием высеченное уверенной рукой мастера, не терявшего времени на отделку деталей, заинтересовало художника. С планшетом на коленях он устроился в углу ложи прессы, делая зарисовки делегатов.

Художник работал и слушал, припоминая, где он уже встречал этого бородача. В двадцатом на съезде комнезаможей в Харькове? Нет, пожалуй, еще раньше, на фронте под Киевом, когда уходили в бой с петлюровцами.

Несколькими скупыми штрихами, тоже без лишних подробностей, художник набрасывал портрет Одинца, стоявшего на трибуне съезда, и одновременно продолжал следить за ходом его речи.

А то, что он говорил, не могло родиться в несколько съездовских дней, — оно было выношено, выстрадано за всю большую и нелегкую жизнь. Это было суровое слово против национализма.

Украина долго жила под ярмом самодержавия, буржуазно-помещичьего и национального гнета. Ярмо сброшено. Но враги еще полностью не разбиты. Они действуют под всякими масками. Одна из них — маска плакальщика и радетеля о судьбе Украины. Пытаются играть на национальных струнах. Петлюровцы кричали о национальной свободе для украинцев. Этим лозунгом прикрывались даже гетманцы. Одинец испробовал настоящий вкус их «свободы». Оттого, что на фасаде тюрьмы, куда его бросила державная варта Скоропадского, было написано по-украински «в’язниця», ему, сидевшему там за свободу трудового народа, было не легче.

Теперь Одинец мог распознать истинный облик всяких «патриотов» и «просветителей», лезших из кожи вон, только бы разжечь националистические чувства людей, влить в их души яд национальной отчужденности и вражды.

Октябрь совершал чудо освобождения сознания рабочего, крестьянина. Пролетарская революция убыстряла процесс закалки таких, как Гаврил Матвеевич.

На съезде в Харькове звучал уверенный и твердый голос хозяев Украинской державы: «Советская Украина как государство была и остается. Мы только хотим видеть ее в едином рабоче-крестьянском Союзе равноправных Советских Республик. Мы создаем такое государство, Союз, где найдут свое место и современная Россия, как одна из его частей, и современная Украина».

Делегат от Черниговщины Одинец при этом добавил:

— Украина хотя бы в тех урезанных пределах, в каких нам приходится сейчас оставаться.

Он имел в виду оторванные от своей родной матери Украины ее западные земли, Закарпатье, Северную Буковину.

И далее заявил:

— Наступит момент, когда границы нашего Союза будут широко раздвинуты.

Съезд горячо поддержал слова Одинца, а он, подняв голову и глядя прямо в зал, произнес:

— Быть может, я, старик, до этого не доживу. Но дети наши это обязательно увидят. Я приветствую братский Союз, который мы создаем, и обращаюсь к молодому поколению: крепко держите в руках наше красное знамя!

В среду, 13 декабря, поздно вечером, дежурный на узле связи в Харькове, отложив в сторону очередные депеши, выстукивал на Бодо срочную телеграмму.

«Москва. Кремль

Товарищу Ленину

Сейчас под звуки Интернационала VII Всеукраинским съездом Советов единогласно принята по докладу правительства резолюция о немедленном создании нового государственного объединения под названием Союз Советских Социалистических Республик…

Горячо приветствуя вас как своего идейного вождя, съезд надеется в недалеком будущем видеть вас и на посту руководителя общесоюзным Советским правительством».

13