Годы нашей жизни

Обычно мы встречались в этой комнате по вечерам. В домашней блузе и тапочках хозяин выглядел штатским человеком, и можно было легко забыть о его генеральском звании и двадцати пяти боевых наградах. Но только начав рассказывать, он весь преображался — перед нами был воин, солдат партии, командир красного войска. И годы стремительно мчались над выдригановским домом, и было такое ощущение, что им, животрепещущим, горячим, бурным, сейчас тесно в этих стенах, уставленных книжными шкафами.

Можно пройти по жизни, можно просеменить по ней. Выдриган всегда шел широким, сильным и смелым шагом.

— Если б нужно было прожить жизнь снова, набело, я прожил бы ее так же, — однажды сказал он, выступая перед молодежью.

Вечером я слушал рассказы Захара Петровича. А утром по той же самой улице Херсона, где в девятнадцатом году отряд Выдригана вел бой с петлюровцами и оккупантами, отправлялся в местный музей. В его фондах хранится архив генерала — записки, документы, переписка. И каждый раз, направляясь в рабочую комнату, невольно на минуту-другую задерживался у знакомого стенда, посвященного Выдриганам — отцу и сыновьям, где среди прочих реликвий под стеклом выставлен большой старинный ключ от резиденции прусских монархов в Потсдаме, которая в войну была командным пунктом генерала.

Как-то мы пошли в музей вместе с Захаром Петровичем. Он молча, как всегда поправляя колечки жестких усов, постоял у стенда и вдруг сказал:

— Мда… Коротка жизнь… Не успел оглянуться и — скоро семьдесят.

Генерал не дожил до семидесяти…

Осенью шестьдесят шестого года он чувствовал себя неважно, но, как всегда, не спешил ложиться в госпиталь — не любил лечиться.

Теперь болезнь свалила его.

— Я всегда думал, что умру от ран, а умираю от болезни сердца…

Сердце солдата вышло из строя. Но жизнь воина и героя входила в строй навечно.

И это не только улица имени Выдригана, мемориальная доска в Козацком, где теперь рядом похоронены отец и сын, отряды и дружины их имени, реликвии в музее, том воспоминаний генерала…

Это — неумирающий подвиг. И самое глазное — победа, которой Выдриган-отец и сыновья отдали свою жизнь сполна.

ВСАДНИЦА НА БЕЛОМ КОНЕ

Между Доном и Волгой, недалеко от деревушки Паншино, стоит высокий курган. Шумят над ним степные ветры, словно ведут рассказ о событиях, немым свидетелем которых он явился.

Много веков этот курган был безымянным. Во время сражения на Волге он вошел в приказы и сводки как высота 56,8. Тут были тяжелые бои. С той поры степной курган получил имя героини, которая повела бойцов на штурм высоты и, проявив чудеса храбрости, пала здесь в бою. Ее могила недалеко от кургана, на окраине Паншина.

За много сотен километров от Волги, на черноморском берегу, в Артеке, стоит камень Славы, на котором тоже записано ее имя, ставшее легендарным. А в Киеве, где она жила, росла и мужала, есть улица Гули Королевой…

ЗАПИСНАЯ КНИЖКА ГУЛИ

Мы долго искали школьные тетради Гули, а нашли только ее старую записную книжку. Здесь много адресов и фамилий французов, поляков, индусов, негров. В «Артеке», в интернациональном детском доме Гуля подружилась с детьми зарубежных пролетариев, коммунистов, погибших в борьбе за свободу.

Юная парижанка Ляркад — давняя приятельница Гули, через нее весь класс Гули переписывался с детьми рабочей окраины Парижа. Позже Гуля стала вожатой в украинском лагере для сыновей и дочерей героических испанских республиканцев.

Гуля увлекается музыкой, книгами и спортом. Она — одна из лучших юных спортсменок Киева. Занимается гимнастикой, играет в теннис и бегает на коньках. Побеждает в заплывах, соревнованиях прыгунов. А почему в ее блокнот записаны телефоны киевского зоопарка и ветеринарной лечебницы?

«Я страстная юннатка и очень люблю всякое зверье. От ежиков до слонов…»

Началось это давно. Еще в том возрасте, когда ходят пешком под стол, Гуля укротила Абрека — грозу всей улицы. С тех пор она может приручить самую злую собаку, посаженную на цепь. Это факт, в котором убедился весь класс. Теперь Гуля заходит в клетку к волкам, чтобы кормить их с рук. И даже старшие мальчики относятся к ней с особым уважением.

В зоопарке у Гули свои подшефные — мирные пеликаны, хитрая лисичка-сестричка Эльза и два медведя, которые, едва завидя Гулю, приветствуют ее радостным ревом.

Отправившись по следам Гулиной записной книжки, мы разыскали некоторых ее учителей, школьных товарищей. Они говорят:

— Гуля далеко не всегда была в списках отличниц. Заботилась не об отметках, а о знаниях. И читала серьезно и много. Из Пушкина, Шевченко и Маяковского знала на память тысячи и тысячи строк.

Училась, читала и много думала. Ее любимые слова: «Надо подумать».

ВСАДНИЦА НА БЕЛОМ КОНЕ

Сорок лет назад на афишах, расклеенных по улицам советских городов, появилась юная всадница на белом коне. Через несколько месяцев, словно съехав с афиш, она возглавила праздничную колонну киевских пионеров и школьников. Это была Гуля Королева в роли дочери партизана.

В кино она снималась с детства.