Годы нашей жизни

— Жить — это еще не все, — сказала она. — Надо быть человеком, гражданином. Великим гражданином! И чувствовать крылья за спиной. В этой покрытой снегом донской степи мы, советские люди, бьемся не за маленькое место под солнцем, а за все солнце, чтобы завоевать победу и отстоять счастье Родины.

Из Паншина в Вертячий степью бежала дорога, над которой высится курган. Высота 56,8. Она в руках врага. Первому батальону 780-го полка приказано взять эту высоту.

На рассвете комбат Иван Плотников повел в бой штурмовую группу и к девяти часам прорвался на высоту. Вражеская артиллерия попыталась отрезать путь подкреплениям. Фашисты волна за волной, цепь за цепью атаковали Плотникова. В строю оставалось не много людей. Они отбивались гранатами, потом врукопашную: пошли в ход даже саперные лопаты. Положение Плотникова было критическим.

На помощь комбату пробирался отряд, с которым шла Гуля Королева. Вероятно, не было и метра земли, который не простреливался бы. Из двадцати человек на высоту пробилось только шестеро. Гуля, подобрав и перевязав всех раненых, действовала автоматом и гранатами.

Давно потерян счет немецким контратакам. Комбат Плотников убит. Из командиров в живых только Гуля Королева, которой уже дважды пришлось самой себе делать перевязку. Гитлеровцы несколькими группами пошли в психическую атаку. Из рук смертельно раненного пулеметчика Грищенко Гуля взяла еще теплые ручки «максима» и, пока хватило патронов, вела огонь. Атака гитлеровцев отбита.

Нечеловеческое напряжение и усталость валили людей с ног. Бой продолжался уже много часов. Гуля переползала из окопа в окоп и говорила:

— Ничего, ничего. Смотри, я женщина и держусь.

Раненый боец, добравшийся до КП полка, передал записку: «Умрем, но отстоим высоту…»

На кургане осталось восемь бойцов. Гуля девятая. У всех по последней гранате. Фашисты подобрались почти вплотную. Королева поднялась во весь рост.

— Смерть или победа! — и повела горстку смельчаков в атаку.

К исходу дня командир полка Манапов докладывал, что высота 56,8 удержана. Еще он докладывал, что обороной высоты руководила Марионелла Королева, которая к тому же вынесла под огнем пятьдесят тяжело раненных воинов. А еще он докладывал: в последней атаке ее смертельно ранило…

В тот же вечер комдив отдал приказ навечно зачислить Королеву почетным красноармейцем 780-го стрелкового полка. И как-то само собой родилось то, что высоту 56,8 стали именовать Гулиной.

БАЛЛАДА ОБ ИЗВЕСТНОМ СОЛДАТЕ…

ТРОЕ НА ДОРОГЕ

Ранним майским вечером 1962 года в сторону Ливен медленно шли старушка и двое мужчин — один лет под сорок, опиравшийся на палку, а второй — здоровяк лет тридцати. Кругом ни души, лишь поле до самого горизонта, и старуха чувствовала себя совсем подавленной. Ей казалось, что дорога бесконечна, как ее горе, до которого, наверное, никому здесь никакого дела. Но она привыкла справедливо судить о людях и тут же сама себе сказала: «Ты не одна. У скольких матерей такое же горе…» Только разве от этого легче камень, лежащий на сердце?

Над полями стояла такая тишина, что настороженное ухо старой женщины даже улавливало, как поскрипывает протез на ноге сына, шагавшего рядом.

Три путника пережили трудный день. И за этот день, и за эту дорогу из Баранова в Ливны старая мать много передумала.

…В 1941 году на фронт отправились два ее сына. Средний вернулся на костылях, старший с войны не пришел.

«Красноармеец 4-й роты 2-го батальона 507-го стрелкового полка Корчемский Е. Е. в начале января 1942 г., находясь в разведке, пропал без вести».

Сообщение принесла с почты соседка, знавшая, что Корчемская давно не получала писем от сыновей. Сегодня по дороге в Ливны мать подсчитала, что это было ровно два десятилетия назад.

Пропавший без вести… Долгие годы при каждом воспоминании эти слова звучали в ее ушах, но привыкнуть к ним она не могла. Сперва она думала: может быть, он в плену? Может быть, в лагере? И верила: если только сын жив, он найдет способ вернуться на Родину, куда бы ни забросила его судьба. Много лет ей казалось: а вдруг завтра, послезавтра или на той неделе откроется дверь, и Ефимка появится на пороге — постаревший, наверное, уже седой, но живой… Она столько раз перечитывала письма, которые успела от него получить, что уже знала их наизусть.

«…Днями я покинул Брянск. В бой иду коммунистом… Можете быть уверены, что в борьбе с врагом я не пожалею всего себя за Родину, за вас, дорогие родные. Главное, дорогая мама, не очень волнуйтесь. Вам нелегко, понимаю. Мне хочется написать что-нибудь утешительное и успокоить. Во всяком случае, письма мои должны вас успокоить. Крепко обнимаю тебя, милая мама. Я получил маленькое твое фото, ношу его с собой, как талисман…»