Годы огневые

Значит, отличное качество работы находилось в какой–то взаимосвязи с экономией материала. И если борьба за отличное качество работы породила экономию материалов, то нельзя ли начать борьбу за экономию материала с тем, чтобы выше поднять качество продукции? И главное: на этом так легко выявить отстающих, недостаточно радивых членов бригады и подтянуть их до уровня передовых.

Если начать соревнование за экономию материалов так, чтобы каждый экономил свой материал, как воодушевит всех эта увлекательная борьба за новые производственные успехи! Но что должно быть показателем? Ведь почти каждый член бригады имеет дело со своим особым видом материала. Определить для каждого его собственный показатель? Нет, нужен один, такой, чтобы он охватил все операции…

Соревнуясь в честь выборов в Верховный Совет СССР, бригада выпустила 2313 пар обуви сверх плана. В тот же день, когда подводились итоги соревнования, из цеховой конторы сообщили, что из сэкономленных бригадой материалов можно было бы сшить еще 1800 пар обуви.

Эта цифра изумила ее и потрясла. Значит, можно экономить так, чтобы давать стране столько лишних пар обуви…

Взволнованная, воодушевленная, она рассказала бригаде об этом. Было вынесено решение: работать так, чтобы добиться экономии по всем видам материалов и сэкономить их столько, чтобы один день в месяц работать полностью на сэкономленном материале. И этот день будет подарком Родине.

Партийная организация фабрики одобрила и поддержала инициативу Лидии Корабельнпковой. Бригада Корабельниковой обратилась ко всем обувщикам страны с призывом начать соревнованпе по комплексной экономии материалов.

В это соревнование включились не только обувщики. Текстильщики, металлурги, станкостроители, метростроевцы, железнодорожники, строители тоже приняли вызов.

…И Корабельникова вспоминала теперь, как готовились к этому дню.

Вот, заканчивая строчку ранта, низко склоняется работница к машине, озабоченная тем, чтобы оборвать нить у самого основания изделия, экономя сантиметры нити, сотые доли государственной копейки.

На швейной машине промасленная катушка ниток вращается в самодельной жестяной баночке. Сюда, в эту баночку, собирается масло с катушки ниток, в день несколько граммов.

Они боролись за каждый грамм, за каждый сантиметр материала. В конце месяца цех сэкономил 900 катушек ниток, 84 килограмма клея, 18 килограммов пряжи. Была достигнута экономия по всем видам материалов.

И вот, наконец, наступил этот день. Все пришли на работу празднично одетые. Да, никогда они не испытывали такую полноту счастья, радости от своего труда, как в тот день.

Работая полностью на сэкономленных материалах, бригада изготовила 730 пар обуви.

Потом на полностью сэкономленных материалах работал весь цех, вся фабрика. Тысячи поздравительных писем получала Лидия со всех концов Советского Союза.

Идея комплексной экономии материалов распространялась по всей стране. Миллионы тружеников самых разнообразных профессий стали выискивать в своем производстве новые возможности.

И она была счастлива оттого, что вместе со всеми советскими людьми из сбереженных, сэкономленных капель, миллиметров, граммов добывала дополнительные миллионы тонн материалов, миллиарды рублей родному государству.

Она вспомнила слова Ленина:

«Коммунизм начинается там, где появляется самоотверженная, преодолевающая тяжелый труд, забота рядовых рабочих об увеличении производительности труда, об охране каждого пуда хлеба, угля, железа и других продуктов, достающихся не работающим лично и не их «ближним», а «дальним», т. е. всему обществу в целом, десяткам и сотням миллионов людей…»

И когда она думала о значении этих ленинских слов, ее охватывало ликующее чувство: ведь это все у нас уже есть! Ведь правда есть! Значит, мы уже входим в коммунизм! И та радость, которую мы испытываем, это и есть радость коммунистического труда!

…И вот сейчас, сидя здесь, на конгрессе сторонников мира, она чувствовала, что и ее труд является вкладом в великое дело борьбы миллионов людей за мир.

В вестибюле во время перерыва между заседаниями делегатов окружили сотни людей. Лидия Корабельникова была только гостьей конгресса, она хотела побыть сейчас одна, чтобы глубже вошли в сердце слова, чувства, обуревавшие ее. Но к ней подходят люди, называют ее по имени, улыбаются, протягивают ей руки, говоря, что хорошо знают ее. Юноша в синей снецовке обращается к ней:

— Вы — Корабельникова, а я корабельниковец… Прошу, познакомьтесь: эта девушка тоже носит ваше имя. Вон стоят ребята, они стесняются подойти, но они также корабельниковцы. Нас здесь, в Варшаве, уже тысячи.

Подходят еще люди: ее знакомят с чехами, болгарами, румынами — они тоже жмут ей руку и говорят, что знают ее, что в их странах на сотнях предприятий есть дни, которые названы ее именем, и что ее почин подхвачен тысячами рабочих.