Годы оккупации

О наркотиках и их опасностях. Нельзя их преуменьшать, например, полагая, будто к ним относятся только приключения, связанные со странствиями в магические и иллюзорные миры, за которые потом приходится расплачиваться скверным самочувствием. Наркотическое опьянение всегда захватывает и реальность, причем не только в смысле преступного искушения и нарушения физического здоровья. Истинный риск заключается в том, что человек демоническим образом покидает пространство, время и логическую последовательность, а затем не может найти нужного выхода, так что подобно гейстерсбахскому монаху теряет столетия. Ночь, проведенная в опиумном дурмане, имеет бесконечную протяженность.

Здесь речь идет о таких обстоятельствах, которые трудно как-то обозначить, поскольку они лежат за пределами наших привычных путей и выразительных средств. Однако я убежден, что довольно и одной ночи наркотического дурмана, чтобы изменить всю линию развития нашей судьбы, то есть что его влияние простирается в беспредельную даль. На этом основываются случаи сумасшествия, которые иногда наблюдаются вследствие излишеств в употреблении наркотиков: однажды выпав из цепи причинных связей, человек не может вновь в нее включиться. Поди узнай тогда, на каком космическом полустанке тебя угораздило застрять!

С другой стороны, ты можешь вернуться в такую реальность, где за это время успели произойти неконтролируемые изменения. Во время неслыханной оргии Дмитрия Карамазова в окружающем мире развиваются роковые события. Параллельно ей его брат Иван переживает бредовый ночной кошмар. Груз вины так уплотняется, что по сравнению с ним становится уже неважно, случилось или не случилось в эмпирическом мире отцеубийство. Дурман уводит из зоны личной ответственности в более глубинные, более всеобщие слои, где вина отдельных людей перепутывается в плотный клубок. Поэтому особенная значительность Достоевского состоит в том, что вопрос о преступлении в этом романе так и не проясняется до конца. Удар наносится на переднем плане.

Этот мотив, поворот к преступлению в сфере бессознательного, разрабатывается также почти во всех новеллах Э. А. По.

Пополудни был на торфяниках с молодым Гауштейном. При виде ползущей через дорогу черной улитки зашел разговор о выведении бородавок: нарост мажут улиткой, а затем подвешивают ее на нитке под водосточным желобом. Когда мажешь бородавку, надо сказать заговор. Я попросил моего спутника сообщить мне его текст. Но он ответил, что забыл, и велел спросить у его жены. Отсюда я догадался, что это должен быть один из тех заговоров, которые действуют только тогда, когда переданы крест накрест: от мужчины к женщине и наоборот.

Потом в лесу мы набрели на гнездо канюка, я залез наверх и нашел в нем четырех птенцов связанных под проволочной сетью каким-то птицеловом? так плотно, что ее невозможно было размотать.

Вернувшись домой, я на радость себе узнал, что наконец-то пришла первая весточка от родных. Брат физик находится в плену в Голштинии; он сообщал об этом в письме, которое подбросил нам мимоездом водитель грузовика.

Кирххорст, 2 июля 1945 г.

Ночью мне не давала покоя судьба птенцов; под дождем мы отправились с Александром в лес, чтобы их освободить. Работа на высоте была трудной; полуоперившиеся пуховики кошачьим мяуканьем призывали свою мать и цапали меня маленькими коготками за руку, пока я щипцами перерезал проволоку. Они разевали синие клювики, окруженные желтой восковой кожицей, и изгибали язычки, совсем как орлы на гербах, воодушевленные неподкупной гордостью, которая любому прикосновению, даже доброй руки, предпочитает смерть.

Кирххорст, 7 июля 1945 г.

Закончено: книга Юдифи. В своей торжествующей песни Юдифь прославляет победу красоты над силой. Это — вечный мотив.

«Не от юношей пал сильный их, не сыны титанов поразили его, и не рослые исполины налегли на него, но Юдифь, дочь Мерарии, красотою лица своего погубила его». (Ветхий Завет. Юдифь. 16, 6.)

Юдифь прожила до ста пяти лет. «И никто более не устрашал сынов Израиля во дни Юдифи и много дней по смерти ее». Это — знак духовного воздействия, для которого красота и блеск молодости послужили только оружием. В старости она добилась бы того же успеха другими средствами, например силою волшебства.

Начал книгу Премудрости Соломона. Первые главы содержат глубокие мысли. Смерть — великая старательница на реке жизни, промывающая золотоносный песок, она окончательно определяет, что в нас было истинно и неделимо. Тут мне вспомнился разговор на эту тему с Генрихом Штюльпнагелем, происходивший однажды вечером в замке Во.