Годы оккупации

Шмиц высказал мнение, что благодаря этому новому оружию будет поставлена надежная преграда на пути новых войн. Это весьма вероятно, хотя следует остерегаться ложных выводов, которые делались на протяжении тысячелетий. Страх — дурной советчик. Массы бессильны, и их бессилие только увеличивается. Нужно учитывать, что современные вожди, особенно если они вознеслись на вершину власти благодаря всеобщим выборам, обладают незамутненной совестью. Ведь они могут достичь этих вершин лишь при условии, что они до мозга костей прониклись двумя-тремя банальными мыслишками. Это приводит к крайнему упрощению. При монархическом правлении по крайней мере иногда выпадал счастливый случай. Истинный темп к тому же определяется другими инстанциями, в которых можно выбиться на первое место, только имея на своей совести тысячи загубленных. Так происходит отбор в элиту. Уж там-то хорошо знают про демоническую силу, которую дает пролитая кровь, и в первую очередь кровь невинных. Там никого не испугаешь числами, особенно если в сумме они дают желаемый итог.

Что касается этих бомб, то остается лишь надеяться, что они сохранят свой монопольный характер. В этом отношении я уже высказывал безрадостные предположения в моей работе о мире. Возможность чего-то подобного уже тогда носилась в воздухе. Сначала всегда появляются мечты. В тех таинственных разговорах о возможном появлении необычайно мощного оружия уничтожения слышалось нетерпеливое желание, что-то алчное и сладострастное.

Кстати, на этом практическом примере видно, какой прок был бы для нас в дальнейшем затягивании войны; нас бы угостили парочкой этих штуковин к вящей радости всех участников

Шмиц пересказал мне, что сказал один американец, с которым он встретился в Веделе: по-моему, неплохо: «Хорошо, что у Гитлера не было этого оружия, он бы его использовал!»

Кирххорст, 13 августа 1945 г.

Ходил с Александром в Лонский лес по грибы, однако в заказнике уже было полно грибников. Это еще один признак голода, перенаселенности. Поэтому я занялся ботаникой. Чистое созерцание выводит нас из области конкуренции.

Рабочий день прошел так себе; я занимался переводом Ривароля,[85] его проза так хорошо поддается истолкованию, что это напоминает химическую реакцию, которая на выходе не дает ни малейших следов каких-либо неизвестных веществ. Вот что можно отметить, говоря о ее достоинствах и одновременно ее ограниченности.

Мысль о новом, неприятном изобретении занимает меня, к сожалению, даже во сне. К таким масштабам не сразу привыкнешь. Бред Дмитрия. Есть еще и соображение статистического порядка: истребительный потенциал оружия возрастает по мере роста народонаселения. Ничем не сдерживаемое размножение является одним из признаков растущей безответственности, упадка номоса. Тогда и смерть дешевле стоит.

Кирххорст, 14 августа 1945 г.

Ровно шесть лет тому назад мы в этой комнате подробно обсуждали тему «Совершенства техники» с позитивной и негативной стороны. Манускрипт, которому Фридрих Георг дал такое наименование, с тех пор пережил удивительную судьбу. Первое издание тотчас же исчезло из обращения: кроме нескольких экземпляров, подаренных друзьям, весь остаток сгорел при пожаре во время бомбежки. Возможно, так все решилось самым удачным образом, поскольку выразить самомалейшее сомнение в технике означало государственную измену. Впрочем, предполагаю, что в этом отношении мало что изменится и в дальнейшем.

По-моему, было бы стоящим делом, если бы кто-нибудь посвятил себя созданию исторического обзора, выполненного хотя бы в виде сборника цитат, описывающего духовные отличия и деятельность человека мусического в сравнении с техником. Конечно, ему следует исходить из человека in toto,(В целом (лат.)) которому, как и все прочее, принадлежит власть распоряжаться техникой. Тогда мы увидим таких гигантов, как Леонардо и Гёте, людей, которые целиком убедительны, поскольку целое убедительно в них и через их личность.

Когда образ рабочего предстанет в лице господствующих и убедительных представителей, они возвысятся не только, а возможно, и отнюдь не из разряда техников. Именно благодаря этому техника будет приручена, облагорожена не только в смысле ее доместикации, но и возвысится до мусической темы, возможно, до волшебства. Она должна воспринять чуждые ей элементы и задачи. Даже в наш титанический век она несет в себе эти преформированные черты. А позитивные начала находятся там, где их не ожидаешь, например в страдании. Здесь у них накоплен огромный запас кредита. Именно он, а не потенциал физической мощи, составляет основу русской идеи, которая, может быть, тогда-то и вступит в действие, когда рухнет физическая мощь.